Мираж
А что будет потом?
Это же вечный для Навны вопрос. Если настоящее более-менее прояснилось, то она уже не просто время от времени заглядывает за горизонт, а улетает туда часто, надолго и далеко.
Иногда — очень далеко. Навна порой возносится в то чудесное будущее, что впервые открылось ей четверть тысячелетия назад [1]. Гуляет там по полям и лесам, по городам и сёлам, заглядывает в дома — и более всего, разумеется, присматривается к людям — почему они счастливы и как нам стать такими? И её мысль то и дело разнообразными путями выходит к главнейшей опоре счастливой жизни — разумному всенародному вечу. Как именно оно выглядит и действует — это Навне воображается по-разному (ещё бы — даже у Яросвета мнение на этот счёт не такое уж определённое), но несомненно, что это именно разумное вече, поскольку здесь каждый человек хорошо понимает Русь во всей её сложности — и, конечно, во взаимосвязи с планетой (какое уж понимание без этого).
«А сейчас почему такое невозможно?» — думается Навне всякий раз, когда она падает из того высшего рая в современность.
Главная беда даже не в том, что люди вообще не хотят мыслить о благе страны. Да хоть бы и все хотели, дело всё равно упрётся в иное: как, заботясь обо всей Руси, в то же время по-людски относиться к своим близким и окружающим вообще? Одно с другим ведь очень тяжело стыкуется: думая про общую пользу, нетрудно додуматься до того, что твои близкие живут неправильно, — ну а дальше возможно что угодно, вплоть до того, что брат брата зарежет во имя своего понимания общего блага. И так все друг друга перережут. Вот что значит заботиться о стране без её понимания. Уж лучше никакой заботы, чем такая.
Как с этим справляться, Навна когда-то, до Бориса и Глеба, представляла совсем отвлечённо. Но теперь дело хотя бы в общем виде понятно: как нынче князья справляются, так в перспективе и весь народ сможет.
Навна мысленно переносит в то будущее князей (особенно тех, кто ей наиболее по душе) — только они там обычные люди, занятые самой разной работой; то есть, получается, там братья Бориса и Глеба — весь народ. Вернее, всенародный идеал Русомир учит каждого, что жить по-людски значит в том числе и разумно участвовать в управлении всей страной. В этом смысле Русомир сравнялся с Борисом и Глебом.
Воображать такое очень трудно — и получается не очень вразумительно; но лучше, чем ничего.
А возвращаясь в явь, русская богиня мечтательно поглядывает в сторону высшего рая и размышляет, что из увиденного там достижимо в обозримом будущем.
Иначе говоря, рассматривает вопрос гораздо более животрепещущий: каков будет Ближний рай [2]?
Когда после победы над Хазарией Навна впервые на крыльях мечты влетела в него, то лишь смутно различала, что там к чему. Рваная получалась картина, клочковатая, затуманенная, да к тому же неустойчивая — многое менялось на ходу. Однако сам остов того будущего мира всё-таки просматривался чётко — сначала показанный Яросветом, а потом уже понятый и самой Навной. Опираясь на него, она помалу соединяла в мозаику и остальное. И сейчас, когда большая часть пути к Ближнему раю пройдена наяву, он в воображении Навны выглядит довольно внятно.
Безусловно, никакого разумного всенародного веча там нет. Его в сколь-нибудь обозримом будущем заведомо не может быть: насколько же лучше во всех отношениях должна стать Русь, чтобы любой пахарь или солевар научился разбираться в делах всей страны наравне с князем! Так что править пока будет меньшинство. Но в состав этого меньшинства может попасть любой, а место каждого зависит от личных качеств.
Собственно, в Новгороде так уже и есть [3]. А значит, Новгород тоже подлетает к Ближнему раю — только по своей траектории, не с той стороны, с какой княжеская Русь.
И надо совместить — мысленно, а потом и в жизни — высшие истины Руси княжеской и Руси Новгородской. Тогда и станет явью Ближний рай.
Высшая истина княжеской Руси в том, что есть люди, которые умеют править страной совместно, по-человечески относясь друг к другу. А плохо то, что они — замкнутая элита и место каждого в ней не так уж зависит от его личных качеств.
Высшая истина Новгородской Руси в том, что правит сам народ и на любую должность может быть избран человек любого происхождения. А плохо то, что в политике новгородцы разбираются гораздо хуже князей и вершить общерусские дела совершенно не в состоянии.
Совместить эти истины значит сделать так, чтобы в круг людей, управляющих Русью, мог войти любой, кто того достоин, и чтобы место каждого определялось его полезностью, а не родовитостью.
Правда, непременно придётся ввести единовластие. Правитель (он будет, вероятно, зваться великим князем) необходим как верховный арбитр. Без него никуда. Чтобы люди сами всегда по правде решали, кто из них чего достоин, они должны стать настолько умнее, справедливее, честнее, что и вообразить трудно; такое лишь в высшем далёком раю достижимо, а до Ближнего осталась, пожалуй, неполная сотня лет; нечего и надеяться, что за столь малый срок русский народ так преобразится.
Ну и ладно. Единовластие не очень опасно, если вокруг правителя люди со своими головами — а тут такие и будут.
Верховная власть станет передаваться от отца к сыну. Таким образом, русский княжеский род как единое целое исчезнет, разойдётся в разные стороны: из него выделится династия, живущая уже не по лествичным законам, а остальные князья сольются с достойными людьми из низов — и тоже будут жить уже не по лествичным правилам.
Навна то глядит на Ближний рай из современности, то с кем-то (особенно с Яросветом) обсуждает подробности, то улетает в то будущее и разглядывает всё на месте.
Обычно увиденное ею в подобных путешествиях сбывается — не в точности, конечно, но хотя бы в общих чертах и во многих частностях. Но на сей раз сбудется слишком уж искажённо — настолько, что нарисованную выше картину можно считать скорее ошибочной, чем верной. Во-первых, сбудется более чем через четверть тысячелетия — а Навна думает, что втрое быстрее. А во-вторых, единовластие будет весьма тираническим.
Получается, сейчас Навна видит мираж. Не потому, что её фантазия дала сбой, а потому, что в ход русской истории вклинится посторонняя сила.
1. Глава «Путеводная звезда»
2. О нём — в главе «Ближний рай»
3. Конечно, с существенными оговорками — о чём в главе «Республика»