Ростиславичи

    Жругр за время правления Андрея Боголюбского очень заматерел, а после взятия Киева ему и море по колено. Так что он намерен на сей раз добить-таки жругрита, дабы тот более его не тревожил.
    Это казалось возможным — в том числе потому, что Андрей уже не тот, что раньше. Самовластие его изрядно испортило, князь утратил прежнюю умеренность и хотел распоряжаться всей Русью.
    Но что значит покончить со жругритом? Вопрос нелёгкий (на деле — вовсе нерешаемый, но Жругру этого не втемяшить), ведь корни у жругрита очень прочные и разветвлённые. Пожалуй, для начала надо отобрать у потомков Изяслава Мстиславича даже Волынь, а также искоренить их активных сторонников в самом Киеве. Но жругрит нынче прячется, реальная власть на большей части Руси — у Бориса и Глеба, а они не позволят, чтобы Жругр гонялся за жругритом, круша всё на своём пути. Жругрита им не жалко — но они заботятся о мире на Руси. Так стремление покончить со жругритом столкнуло Жругра с Борисом и Глебом. А значит, с Ростиславичами как самыми последовательными проводниками стратегии святых братьев (в конечном счёте — стратегии Яросвета). Ростиславичи ведь не для того выступили против жругрита, чтобы его сменил Жругр.
   
    Глеб Юрьевич ушёл в мир иной вскоре после Мстислава Изяславича, и Андрей отдал Киев Роману Ростиславичу. А через какое-то время потребовал от него выдачи нескольких киевских бояр — ему кто-то донёс, что они отравили Глеба.
    Может, и впрямь отравили — кияне помнили, при каких обстоятельствах Глеб стал их князем, и имели основания его ненавидеть. А может, Андрей (или даже не он сам, а люди, выдвинувшие версию об отравлении) искал повод для репрессий. Как бы то ни было, а Ростиславичи сочли обвинение клеветой и никого не выдали.
    У Жругра глаза налились кровью.
    — Ты на Руси хозяин, — внушает он Андрею. — Тебе решать, виновен кто-то или нет. Раз ты заподозрил тех бояр, значит, их тебе должны выдать, а там уж ты сам с ними разберёшься. Не слушаются тебя Ростиславичи — пусть проваливают в свой Смоленск. Жёстче с князьями надо — тем более что объединиться против тебя они не смогут.
    Андрей велел Ростиславичам покинуть «Русскую землю» (то есть Киевскую), раз не ходят в его воле.
    Роман последовал этому указанию. А младшие Ростиславичи разве пойдут от своей дружины, из той земли, где эта дружина обосновалась? Они остались, более того, захватили Киев, там вокняжился Рюрик Ростиславич.

    При известии об этом Андрей распалился пуще прежнего. А Ольговичи решили воспользоваться случаем и предложили ему свою помощь — с условием, что Киев достанется старшему из них, Святославу Всеволодичу. Андрей согласился. Он отправил к Ростиславичам посла с повторным требованием убраться из «Русской земли».
    Самый младший из сыновей Ростислава, Мстислав Храбрый (он, по выражению летописца, от юности привык не бояться никого, кроме Бога) велел остричь послу Андрея голову и бороду и в таком виде отправить назад. И велел передать Андрею следующее: «Мы тебя до сих пор за отца считали, а теперь ты с нами говоришь не как с князьями, а как с подручниками и простыми людьми; вот и делай, что задумал, — а Бог нас рассудит».
    В этом послании отразилась сама суть расхождения между княжескими и уицраорскими представлениями о жизни. Отцом кого-то признать или хозяином — разница громадная. Если один князь назвал другого отцом, то тем самым признал его верховенство и право командовать — но в пределах правил княжеского братства! Старший сам был когда-то младше, а младший, если Богу угодно, доживёт до старшинства; словом, всё это относительно, а вообще надо помнить, что в принципе все князья равны, тут нет господ и рабов. Старшинство Андрея Ростиславичи не отрицали (ни до того, ни даже после), конфликт разразился по вопросу иному, фундаментальному: что может себе позволять старший по отношению к младшим?

    Узрев своего посла остриженным, Андрей пришёл в ярость и собрал против младших Ростиславичей полки из большинства русских земель (сам, впрочем, опять не пошёл).
    А в тёмноэфирных облаках над тем войском тяжкой поступью брёл Жругр, обуянный яростью — словно обрили его самого.

    Дать открытый бой такому войску Ростиславичи не могли, и в Киеве запираться не стали. Они отступили совсем недалеко, в свою землю — Рюрик засел в Белгороде, а Мстислав в Вышгороде (Давид отправился в Галич за подмогой).
    Бесчисленное полчище обложило Вышгород. И тут уже всем стало ясно, что за люди собрались у Ростиславичей; пожалуй, поверишь даже в то, что и сам Илья Муромец среди них. Несмотря на огромное неравенство сил, Мстислав часто делал вылазки, кровь лилась рекой, крепость держалась.
    А потом пришёл Ярослав Луцкий «со всей Волынской землёй», изъявляя желание присоединиться к осаждающим, если ему отдадут Киев. Но непомерно разросшаяся коалиция тотчас рухнула под собственной тяжестью — Ярослав оказался в ней лишним. Ведь и Святослав Черниговский влез в эту распрю именно затем, чтобы заполучить Киев; естественно, он отверг притязания Ярослава. Тот долго упрашивать не стал, а обратился с тем же предложением уже к Ростиславичам. А для них сейчас главное — поставить на место зарвавшегося Андрея, да и просто выпутаться из опаснейшей ситуации; прямо сейчас им не до Киева. Так что они признали старшинство Ярослава. Тот тут же соединился с Рюриком — и они двинулись к Вышгороду. Едва об этом стало известно в стане осаждающих, как те, и без того уже сильно деморализованные безуспешной осадой, поспешно отступили, преследуемые дружиной Мстислава Храброго.

    Униженный Жругр ярится, замышляет новую войну — но в настроениях Ладослава уже наступил новый перелом. Он чувствует себя так же, как в последние годы жизни Юрия Долгорукого: опять низовцы гибнут и терпят всяческие лишения, увязнув в южных делах, — и ради чего? Ведь угроза самой Низовской земле давно устранена. А от сумбурных рассуждений Жругра о том, что жругрита непременно надо добить и что это каким-то образом возможно, у Ладослава мозги наизнанку выворачиваются. Низовский идеал склоняется к мысли, что Жругр свихнулся и для приведения его в чувство требуется хорошая взбучка.
    Вскоре Андрей был убит в Боголюбове, в своей резиденции. Хотя заговорщики, видимо, руководствовались личными мотивами, глубинная причина убийства в том, что северный владыка растерял свою былую популярность из-за неудачных и обернувшихся тяжёлыми потерями походов — и подозрений, что намерен продолжать в том же духе.