Личный кабинет Вход и регистрация
Регистрация
  



  Ростислав Смоленский

    В 1154 году Изяслав Мстиславич заболел и умер. Жругриту его смерть — как обухом по голове. Через кого теперь управлять?
    Правда, старший сын умершего Мстислав — надёжный проводник линии жругрита, но, будучи намного младше своего дяди Ростислава, вынужден ему подчиняться. Хотя они не раз открыто конфликтовали по разным поводам, но претендовать на верховенство Мстислав не может.
    А Ростислав быстро отказался от борьбы за верховную власть, признав старшинство Юрия Долгорукого. Жругрит в бешенстве, но ничего поделать не может. Основной канал его влияния на людей перекрыт: старший из Мстиславичей следовать указаниям жругрита не желает, а младшие не пойдут против старшего.

    Поскольку старый Вячеслав всего на месяц пережил Изяслава, то Юрий — как последний остающийся в живых сын Владимира Мономаха — без помех занял Киев.
    С ним туда явился и Жругр — но не знает, что тут теперь делать. Свирепо озирается в поисках ненавистного брата — и не видит его. Жругрит спрятался — в ожидании лучших времён.
    Ситуация для уицраорского мира удивительная: противник слаб, но прикончить его невозможно. Добить жругрита можно не иначе, как вчистую разорив и обезлюдив весь юго-запад Руси, поскольку вся растущая здесь шавва предназначена именно здешнему жругриту, а не тому, для которого центр государства где-то на севере. Но Юрий пришёл сюда править, как положено старшему из князей, а не громить всё и вся. Так что подобные советы уицраора он пропускает мимо ушей.
    Получается, что Ростислав, обессилив жругрита, тем самым почти обезвредил и Жругра. В иную эпоху или в иной стране подобное было бы очень странно. Но раз уж сейчас Жругр способен вести людей против жругрита лишь тогда, когда тот их сильно напугал, то всё логично.

    А для чего тогда Юрий в Киеве?
    То, что он сюда пришёл, вполне разумно — это требовалось для утверждения его старшинства — вот он на киевском столе, с общего согласия всех князей, все признают его главным. Это важно для престижа самого Юрия, его потомства и Низовской земли. Но дальше-то что?
    Уже тогда в воздухе носилась мысль отделить старшинство от киевского княжения. Юрий мог уйти на север: мол, признали меня старшим, и хорошо, а где мне жить, я сам выбираю, так что ухожу в Суздаль, а Киев отдаю второму по старшинству.
    Почему бы нет? В конце концов, Юрий ввязался в борьбу за Киев прежде всего затем, чтобы обезопасить Низовскую землю, — а ныне опасность миновала. Ведь кто сейчас сможет претендовать на Киев, если Юрий его оставит? Лишь трое старших — Ростислав Мстиславич, Изяслав Давидович и Святослав Ольгович. И заранее ясно, что ни один из них на Низовскую землю не попрёт. Ростислав — из-за своего характера, Изяслав — поскольку не принадлежит к роду Мстиславичей и потому чужой для жругрита, а Святослав — по обеим этим причинам сразу.

    Но Юрий как бы в резонансе со Жругром. Уицраор вцепился в Киев, будучи уверен, что иначе столицу непременно захватит жругрит — и снова сделается сильным и опасным; то, что Борис с Глебом такого не допустят, Жругру невдомёк, поскольку он их не принимает всерьёз. А Юрий держится за Киев в силу инерции мышления — и не понял по-настоящему, что это уже скорее не настоящая столица, а старая, теряющая значение.
    Зато старший сын Юрия Андрей [1], выросший в Низовской земле, мыслит иначе. Он и раньше не особо держался за юг, убеждал отца как-нибудь договориться с Мстиславичами миром,  а теперь и подавно не видит смысла торчать здесь — на родном севере дел полно. Тем более что так же считают очень многие низовцы, и сам Ладослав подсказывает Андрею, что сейчас тот может вернуться на Волгу, даже и не спрашивая отца — низовцы это поймут.
    Наконец Андрей без отцовского позволения ушёл с дружиной из Вышгорода, где он княжил, в северный Владимир. И даже увёз с собой одну из самых почитаемых на Руси реликвий — икону Богородицы, с тех пор известную как Владимирская. Такой вот символический акт.
    Теперь Юрий со Жругром в Киеве, Андрей с Ладославом во Владимире. Сложно сказать, как разрешилась бы эта коллизия, но в 1157 году Юрий скончался (возможно, отравлен киевскими боярами).

    Киевский стол занял Изяслав Давидович.
    Жругрит рвёт и мечет — но Ростислав его не слушает, сидит спокойно в Смоленске и говорит, что в Киеве намерен княжить только после Изяслава (если переживёт его).

    Однако Изяслав сам себя сгубил излишним властолюбием.
    В Галиче тогда княжил Ярослав Осмомысл, а его двоюродный брат Иван Берладник давно скитался по чужим краям — но имел в Галицкой земле множество сторонников. Изяслав задумал возвести его на галицкий стол — и, установив таким образом прочную связь с Галичем, самому стать намного сильнее. Однако большинство князей, а также венгерский король и польские князья, подержали Ярослава. Изяслав упёрся на своём, чем спровоцировал усобицу, в ходе которой не только потерпел фиаско в Галиче, но и потерял Киев, прокняжив там всего полтора года. Так что Ростислав стал-таки киевским князем.
    Изяслав Давидович несколько раз пытался вернуться к власти с помощью черниговцев и половцев, однако поддержка его в Черниговской земле была хоть и сильной, но неустойчивой — в значительной мере потому, что Святослав Ольгович решительно не желал идти против Ростислава. Это являлась причиной постоянных разногласий Святослава как с остальными черниговскими князьями (даже со своим сыном Олегом), так и с черниговцами вообще. Святослав чуть ли не в одиночку сдерживал враждебность черниговцев по отношению и к Мстиславичам (да и Мономаховичам вообще), и к киянам. Ростислав действовал соответствующим образом с противоположной стороны. Этим двум князьям Русь в огромной мере обязана относительным миром в то время.
    В 1161 году Изяслав погиб при попытке отвоевать Киев. После чего никто уже не оспаривал первенство Ростислава до самой его смерти. Вообще его правление было на удивление спокойным по сравнению с тем, что творилось раньше.