Князья и Русь

    Русская дружина как сила, способная служить основной опорой единства Руси, исчезает безвозвратно. Полноценно заменить её нечем — и потому единое государство в его нынешнем виде (то есть с центром на юге) обречено. И если оно сможет ещё довольно долго как-то существовать, то в основном благодаря тому, что князья уже превратились в силу, которая даже сама по себе, без дружины, ощутимо препятствует дроблению страны.

    Всё сильнее разветвляясь, княжеский род тем не менее воспринимается как одна семья, в которой вечные старшие братья — святые Борис и Глеб. И первейшая заповедь, которой князья обязаны придерживаться неукоснительно, — ни при каких обстоятельствах не убивать друг друга. Сейчас доверия между ними не в пример больше, чем прежде. Часто многие князья собираются вместе — то для похода, то для обсуждения дел, то на свадьбу, то ещё для чего-то — и никто не использует такие встречи для коварной расправы с сородичами.
    А чем лучше отношения между самими князьями, тем меньше отчуждение между ними и народом.
    Раньше князья воспринимались как верхушка лишь государства, но никак не народа — не мог народ видеть пример для подражания в людях, которые относились друг к другу не столько по-человечески, сколько по-уицраорски. А теперь их нравы в целом таковы же, как у других людей.
    Разумеется, соперничество между князьями никуда не исчезло — но теперь оно в определённых рамках; не сказать, что князья в этом смысле хуже бояр, купцов или землепашцев — у тех ведь тоже всякое бывает, даже и между ближайшей роднёй. Словом, тут у князей всё как у людей. Нынче князья — как все, с той разницей, что с детства учатся мыслить и действовать государственно. Они свои и для Навны, и для Жругра.

    Перестав сам себя истреблять, род русских князей быстро разрастался — а значит, и распространялся по стране. Постепенно становится привычным, что даже и в каком-то небольшом городе свой князь. А посредством брачных связей род русских князей и в кровнородственном смысле срастается с народом, делаясь его самым верхним слоем.
    Причём это именно единый верхний слой — в отличие от понемногу оттесняемого им боярства, которое единым быть никак не могло, поскольку бояре привязаны больше каждый к своему городу, чем ко всей Руси.
    В княжеском роду от отца к сыну передаётся связь со всей Русской землёй как общей отчиной. Даже если отдельно взятый князь имеет право на власть лишь в какой-то небольшой части страны, то всё равно право это существует не иначе как часть права всего княжеского рода управлять всей Русью.
    Тут нет ничего подобного тогдашним порядкам в Западной Европе, где король или герцог нередко имеет владения в разных странах или один брат правит в одной стране, другой — в другой (да и вообще деление католического мира на страны весьма условно). На Руси же буквально везде княжат только потомки Владимира Крестителя — а вот за пределами Руси у них владений быть не может.
    А что касается борьбы между князьями, то тут успех во многом зависит от того, кто как связан с родной землёй. У кого-то такая связь слаба просто в силу обстоятельств, кто-то не умеет ладить с другими князьями, кто-то — с народом, кто-то — вообще ни с кем; но результат один: не на кого опереться, нечем весомо подтвердить свои вытекающие из лествичного закона права. И такие князья (обычно — вместе со своим потомством) вытесняются на обочину истории. Наоборот, прочно стоящие на русской земле князья могут порой взять (и передать потомкам) даже то, на что вроде по закону и претендовать не должны.

    Но чем больше князей, тем сложнее обеспечить их единство. В столь разветвлённом роду невозможна сколь-нибудь чёткая единая иерархия. Это родных братьев легко выстроить по ранжиру, просто исходя из возраста; с двоюродниками или дядями и племянниками уже сложнее, поскольку тут часто приходится учитывать не только возраст; при более отдалённом родстве дело и подавно запутывается. Так на основе чего же разрешать разногласия? Вот два князя претендуют на одну волость, по лествичному праву их не рассудить, поскольку дело запутанное; и что делать?
    А надо исходить из блага Руси.

    Звучит это просто и красиво — но как выглядит на деле?
    Ведь при таком подходе требования к князьям сильно ужесточаются. Одно дело уступить что-то другому потому, что тот выше в лествичной иерархии, — и совсем другое — уступить потому, что так нужно для Руси. Расставлять по местам самих себя — воистину тяжкий труд, требующий не только мудрости, но и смирения. Князья должны стать значительно более похожими на святых Бориса и Глеба, чтобы справляться с такой задачей. Смогут?

    Возьмём для примера ключевой вопрос — о верховной власти (или, что пока одно и то же, о киевском княжении).
    В главе «Мономаховичи» о нём уже говорилось — но там предполагается, что право на Киев есть только у потомков Владимира Мономаха. По лествичному праву, так оно и есть. Однако если исходить из блага Руси, то получается, что такое право есть также у черниговских князей.
    Сейчас Черниговской землёй правят сыновья Давида и Олега Святославичей.    По закону претендовать на верховную власть они не вправе. Киев им не отчина и даже, строго говоря, не дедина ^[1] — Святослав Ярославич хоть и княжил 3 года в Киеве, но незаконно, в обход старшего брата.
    Однако Черниговская земля несёт немалую часть бремени защиты степной границы — а между тем здешние князья неполноправны, никто из них никогда не может получить верховную власть. А ведь род Святославичей уже сросся с Черниговской землёй (в том числе через брачные узы с боярством), интересы переплелись, и это приниженное положение черниговских князей означает принижение всех черниговцев.
    А решение в том, чтобы признать, что черниговские князья имеют те же права, что и Мономаховичи, а значит, могут время от времени княжить в Киеве.
    Но что значит время от времени? Разве верховная власть может принадлежать представителю то одного княжеского рода, то другого? Может — если князья после смерти очередного киевского князя сами решают, кому быть его преемником.
   
    Но если не будет передачи верховной власти по наследству, то не будет и династии (даже квази), а без неё в нынешних условиях и уицраора быть не может.
    Всё верно: никакого Жругра на юге Руси более не должно быть вообще. Всё, не нужен более, пора перевернуть эту страницу истории. Теперь столица будет на севере — и Жругр там же.

    1. Дединой для того или иного князя считалась волость, в которой когда-либо правил его дед.