Судьба

    Не то что молния — целое солнце зажглось в голове Навны, — и она увидела свою судьбу.
    Судьба и впрямь многослойна. Правда, нижние слои отделить друг от друга пока не получается, они как бы сливаются воедино. А самый нижний из тех, что удаётся различить, — общая судьба славян.
    А над такой общей славянской судьбой следующий слой — судьба того поколения славян, к которому принадлежит сама Навна. Оно, в отличие от нескольких предыдущих поколений, росло в условиях, когда сильнее всех обры и Поле в их руках. И надо либо смириться с этим, либо вступить в смертельно опасную борьбу с обрами.
    Впрочем, Навне такой выбор делать не пришлось — она родилась там, где все уверены, что Поле — именно наше. Получается, тут ещё один слой её судьбы — тот, что предопределён её родителями.
    А дальше самый верхний слой — созданный личными качествами самой Навны. Они ведь тоже даны ей судьбой. Видеть насквозь детские души или ещё из земного мира порой разглядеть, к примеру, Жарогора — для неё такое было само собой разумеющимся… удивляло скорее то, что другие такого не умеют.
    Из этой многослойной толщи судьбы произрастает личность Навны. Собственно, та только сейчас свою личность и разглядела, более-менее чётко отделив её, с одной стороны, от общего мы, а с другой — от судьбы. Это личность Учительницы, смысл жизни которой — с рождения воспитывать людей способными жить счастливо, никого и ничего не боясь. Вот она и воспитывает — насколько умеет. И умение это растёт — причём иногда резко, скачком.

    Так вот что казалось изломами в её Мире жизненного пути! Теперь, когда он озарён тем же солнцем, видно: где впотьмах чудился излом — там в действительности крутой подъём жизненного пути, его выход на более высокий уровень. В чём разница? Излом — это когда что-то преграждает тебе путь и вынуждает идти туда, куда ты вовсе не собирался. Подъём — это когда, двигаясь тем путём, каким сам хочешь, обретаешь способность к тому, что прежде казалось непосильным.
    А жизненный путь Учительницы поднимается на новый уровень тогда, когда она узнаёт мир гораздо вернее и полнее, чем прежде, а значит — гораздо лучше прежнего осознаёт, чему и как учить детей.

    Для лучшего понимания Навна решила проследить свой жизненный путь, поглядеть — с ныне достигнутой высоты — на себя растущую.
    Итак, вначале маленькая нянька, незаметно превращающаяся также в наставницу младших, уверена, что нам достаточно заботиться друг о друге — и всё пойдёт замечательно, даже и Поле в наши руки вернётся. Как вернётся — да кто его знает; наверное, просто потому, что мы такие хорошие и несправедливо нам прозябать в изгнании. Что-то вроде того; её мнение о подобных вещах очень смутно, голова занята иным: помочь тому, помочь другому… А не мысля иной помощи, кроме как помощь отдельно взятым людям, она и младших способна учить только этому.
    Но вот вырос первый теремок… что ещё недавно представлялось Навне изломом жизненного пути: шла в одну сторону, а отец направил в другую. Теперь она видит, что такое понимание поверхностно. Ведь её солнечная обитель, если вдуматься, появилась вовсе не из ниоткуда. На самом деле Навна её давно уже неосознанно понемногу строила… хотя бы материал для строительства припасала — то есть свои знания и учительские навыки. И для того чтобы ощутить себя мудрой наставницей в собственном теремке, ей не хватало лишь одного, зато очень важного — целостного представления о мире. Пусть самого упрощённого, да в чём-то и ошибочного, но целостного — чтобы могла рассказывать детям не просто вразброс о том о сём, а о мире вообще. А такого представления быть не может, если не знаешь о центре мира, каковым является Поле, и о том, как мы туда вернёмся. Вот почему она попросила отца рассказать об этом. Но он, ответив на вопросы Навны, лишь осветил путь, которым она сама идёт, помог преодолеть крутой подъём на её собственном пути, а вовсе не указал какую-то иную дорогу.
    Ясно; первое восхождение — это когда её разрозненные представления о жизни сложились в какую-то целостную картину, которую и можно передавать младшим. Дальше это становится привычным, то есть следующие два года жизненный путь стелется довольно ровно.
    Второе восхождение — после того, как обры спалили теремок и отец показал ей Русь — страну, где теремки превыше всего. Словом, объяснил, как должна быть устроена жизнь на самом деле. Но, опять же, почему объяснил? Да потому что Навна сама доросла до того, чтобы такое понять. Разве он кому угодно мог это объяснить? Нет, только ей.
    А сейчас ей предстоит новый подъём — она должна стать Соборной Душой. Она обретёт целостное представление уже обо всей Руси — не только земной, но и небесной. И будет всевозможными способами передавать такое представление каждому представителю своего будущего народа, подсказывать ему путь в небесную Русь через службу земной Руси. Правда, как такому научиться — сейчас даже вообразить трудно, тут надо вникать в дело постепенно, начиная с чего-то относительно простого. Сначала надо стать, если так можно выразиться, Соборной Душой хотя бы для тех, с кем найти взаимопонимание проще всего, — тех, к кому и так привыкла относиться по-матерински. Но ведь именно этим Навна сейчас и занята!
    «Так вот почему я права, вот почему мне не в чем каяться… Сначала надо стать вроде как Соборной Душой для самых близких, которых я хорошо знаю и которые мне доверяют, — а уж потом начну соображать, как найти общий язык и с другими, превратиться в настоящую Соборную Душу. Значит, втаскивая на небо своих младших, я тем самым понемногу превращаюсь в Соборную Душу. Чего Яросвет и хочет — и никакого противоречия с ним у меня тут не было».
   
    — Яросвет, ты почему мне это сразу не рассказал?
    — Тут самой увидеть надо.
    — Но ты не опасался, что я по незнанию… натворю что-нибудь не то?
    — А чего мне было бояться? Что ты бросишь своих, дабы налегке поскорее начать превращаться в Соборную Душу? Но я же заранее знал, что такое для тебя невозможно. Я не предложил бы тебе стать Соборной Душой, не будучи заранее уверен, что ты своих не бросишь.
    Всё стало окончательно ясно. Первейшее дело Соборной Души — внушать всем любовь к ближнему, и притом Соборная Душа не может думать одно, а внушать народу другое, она слишком соборна для такого лицемерия. И поэтому желающая стать соборицей не может бросить в беде тех, кто для неё от рождения и есть самые ближние. Случись так, эти брошенные вечно стояли бы у неё перед глазами — и преградили бы путь — и не вышло бы из неё Соборной Души.
    Теперь Навна как старшая сестра и Навна как будущая Соборная Душа примирились между собой. Всё встало на свои места: она настоящая старшая сестра, постепенно и вполне естественно превращающаяся в Соборную Душу.

    Сразу, конечно, подумалось о том, что в идеале тут должна быть вовсе не старшая сестра. Если бы Навна прожила долгую земную жизнь, вырастила своих детей (а ещё лучше — также и внуков, и даже правнуков) — ей сейчас было бы куда легче осваивать свои новые обязанности… но об этом ни к чему думать. Никакой многоопытной матери и бабушки тут нет, есть только старшая сестра… и ладно, это тоже не так уж мало. Что есть, то есть. Судьба такая.