Разгадка

    Навна в Мире жизненного пути глядит то вперёд, то назад — и наконец решает для полного прояснения своих отношений с кароссой сравнить начало пути с будущим (самым отдалённым, насколько то доступно взору). Она вернулась в то же прошлое; опять сестра на руках и Дингра рядом. Слабая, обречённая на скорую гибель каросса — и Навна, которая ещё слабее. Печальная картина.
    А как будет?
    Тут прошлое сменилось будущим, та маленькая земная Навна обернулась Соборной Душой, а сестра на руках — новой Дингрой. Та даже ещё беспомощней прежней Дингры — но уже вовсе не обречённая, потому что Навна стала другой.
    Неудивительно, что у новой Дингры такой взгляд. Взрослая каросса смотрела бы иначе, гораздо увереннее; ведь у неё — сплочённое племя, которое Соборная Душа должна лишь просветлить, из чисто биологической общности сделать также и соборную. Тут Навне не приходилось бы особо вникать в дела кароссы — та сама справляется. А у новорождённой Дингры нет племени, есть рыхлое сборище семей, связанных друг с другом в основном лишь тем, что словенская дружина их всех таскает за собой. Тут прочная кровнородственная общность — не реальность, на которую Соборная Душа может опереться, а то, что ещё предстоит создать. Пестовать свою кароссу — значит утверждать в сознании людей её постулаты, начиная с главнейшей общей истины всех каросс: кто роднее — тот и лучше.
    Вот где разгадка того, как новорождённая каросса одним жалобным взглядом столь многое объяснила Навне. Во взгляде написано: «Я знаю, ты спасёшь своих младших — и поэтому сможешь с чистой совестью учить всех всегда выручать своих, люди тебя послушают — и будет у нас с тобой прочное, скреплённое взаимопомощью племя».
    Этим беспомощная кароссочка лучше взрослой — той так не посмотреть. А вот в других отношениях, конечно, предпочтительнее как раз взрослая. А то сейчас, в этом будущем, Навне кажется, что она стоит на топком болоте, на проваливающихся кочках. Оно и понятно: соборный мир строится на мире кароссы, а тот здесь крайне зыбкий. Ладно, пусть так — зато сама Навна здесь уже не та, что в детстве.
    «Новая Дингра никогда не погибнет, — подумала она. — Ведь я смогу оберегать её от любых бед. Ой, а это я не слишком о себе возомнила? Нет, не слишком. Раз стану соборицей, то и о кароссе сумею позаботиться, пора привыкать».
    — Слышишь, Дингрочка? — спросила она. — Не бойся ничего, положись на меня. Веришь? А впрочем, ты же говорить не можешь, потому что новорождённая, да и вообще пока лишь воображаемая…
    — Конечно, не могу, — ответила Дингра. — Но всё равно скажу: я тебе верю. И скоро я появлюсь на свет?
    — Скоро.
    Навна говорила правду, поскольку не сомневалась, что тут дело недолгое. В действительности до рождения новой Дингры оставалось около столетия.

    Навна снова унеслась в то видение, в котором верхом на Жарогоре вырывает Дингру из когтей Кощея. Конечно, так оно и будет. Однако пора получше присмотреться к своему крылатому коню, чтобы научиться летать на нём не только во сне.