Диада

    Яросвет тоже отнюдь не рад её столь скорому появлению на небесах. Конечно, здесь он может без помех всё объяснять будущей Соборной Душе — но с этим можно было повременить, уж лучше бы Навна задержалась в мире дольнем ещё, скажем, на полвека. Земную жизнь надо использовать полностью — или хотя бы насколько возможно. В идеале Навна должна была за те полвека создать земную Русь — пусть ещё и очень далёкую от совершенства, но всё-таки реально существующую, сознающую себя и надёжно защищённую. И уже после завершения долгой земной жизни она довольно легко стала бы настоящей Соборной Душой. Это гораздо более верный и быстрый путь к цели, чем тот, которым она начинает продираться сейчас.
    Навна, затаив дыхание, слушает разъяснения Яросвета — и ловит себя на мысли, что воспринимает такой вариант своей биографии не совсем так, как Яросвет. Ей просто хотелось бы прожить в земном мире так долго, вырастить детей, внуков и правнуков, а то, что при этом превращалась бы в Соборную Душу, — важно… но как-то второстепенно. И сейчас мечтает вернуться в прошлое и — пусть даже такое невозможно — переиграть жизнь заново. Понимает, что рассуждает неправильно — не так, как пристало будущей Соборной Душе… но что поделаешь — иначе не может.

    — Я всё-таки могла прожить там долго?
    — Разве что при большой удаче. Того мятежа в империи могло не быть — но мог произойти и раньше. Обры могли чем-то надолго отвлечься от вас — но могли, наоборот, напасть всей силой и раньше. Свободные словене могли отбиться, или хотя бы ваш град мог уцелеть, всякое бывает — даже при таком соотношении сил. Так что и я до конца надеялся; везёт же иногда. Но в любом случае под водительством Святогора в такой обстановке вам уцелеть было трудно. Беда в том, что там причина обусловлена своим же следствием.
    Навна лишь глянула вопросительно.
    — Ты должна была прожить там подольше, чтобы заложить основу земной Руси.
Но защитить тебя от безвременной гибели могла только уже существующая Русь — с князем и богатырской дружиной; естественно — с Соборной Душой, которая всех воспитывает соответственно.
    — Ага… Русская соборица могла вырасти в безопасности только под защитой себя самой — уже состоявшейся… а так не бывает.
    — Да. Порочный круг. Разорвать его можно лишь одним способом: сделай в той жизни, что успеешь, прочее доделаешь здесь.
    Навна представила, что только начинает строить вокруг себя волшебную стену, чтобы защититься ею от Кощея, но тот уже подходит и достроить она явно не успевает. Что делать? А вспомнить, что он её всего лишь выбросит в мир иной, а там она эту стену завершит. Значит, надо продолжать работу, хотя бы понять хорошенько, как такие стены делаются. Словом, идти своим путём, а какую его часть сумеешь пройти ещё в земном мире — это уж как получится. Вот только слишком уж мало там прошла.

    — Получается, я и в земной жизни своё дело не выполнила и сюда явилась ни к чему не годная, — уныло заключила она.
    — Ты не явилась, тебя Кощей сюда выбросил. И то, что ни к чему не годная, — неправда. Ты ещё в земном мире начала превращаться в Соборную Душу, а начать — уже очень важно. Так что здесь очутилась хотя бы вполне живой и готовой оживлять других. Да, это меньше, чем можно было бы при удаче достичь, но для начала очень хорошо.

    Яросвет подсказал, как она может нагляднее вообразить свою будущность:
    — Представь, что русский народ — те самые люди, среди которых ты выросла, но сама ты — уже их Соборная Душа.
    Легко сказать — ну как Навна представит себя стоящей над людьми, на которых привыкла смотреть снизу вверх? Хотя, впрочем, были ведь и такие, которые подобным образом смотрели как раз на неё, — обитатели её земного теремка. А потому сейчас она вообразила, что те дети выросли, но по-прежнему как-то слышат её, ушедшую в мир иной, — и слушаются. Можно считать, что это и есть вроде как Русь во главе с Соборной Душой; правда, слишком уж малолюдная — зато понятная. Причём картина получилась столь отчётливой, что Навна и сама в неё переместилась, вошла в образ Соборной Души — и разговаривает с Яросветом оттуда.

    А он вопрошает:
    — Какая у тебя там главная забота?
    — Чтобы мы все жили дружно.
    — А из-за чего бывают ссоры?
    — Да много из-за чего… 
    — А из-за того, каким образом мы должны вернуть себе Поле?
    — Но тут же вроде спорить особо не из-за чего, у всех более-менее единое мнение… — Навна запнулась, вспомнив, что то единое мнение — неправильное, поскольку отец его отвергал.
    — Это хорошо, что оно единое, — сказал Яросвет. — А как быть с тем, что оно неправильное?
    Навна глядит то на одного своего подопечного, то на другого, и наконец честно сознаётся:
    — Не знаю. Хуже того: я даже боюсь по-настоящему признать его неправильным хотя бы для себя лично, без огласки; ну какая я Соборная Душа, если в столь важном вопросе так резко расхожусь с народом?
    — Да, тут в самом деле опасный отрыв от народа. А если не просто сама усвоишь правильное решение, но ещё и будешь на нём настаивать, то и подавно можешь всех оттолкнуть.
    Всё верно — такое знакомо Навне по её второму теремку.
    — Так что же делать? — спросила она растерянно.
    — А ты не обязана сама искать правильное решение; да его и не найти, беспрерывно озираясь на других.
    — Да, не найти… — Навна вспомнила, что когда-то ответил отец на просьбу подарить ей тайный глаз.
    — Путь в будущее ищу я — с немногими людьми, которые тоже умеют мыслить без оглядки на общее мнение, в том числе с твоим отцом. Мы прокладываем путь, а твоё дело — вести по нему весь народ так, чтобы он не рассыпался; это великое искусство, но ты ему обучишься — а вот я не сумею, так что даже не пытаюсь.

    Навна словно вернулась в прошлое — в ту минуту, когда увидела свой будущий второй теремок, растущий на пепелище старого. Тогда отец поручил ей то, чего сам не может, — и сейчас то же делает Яросвет. Но отец объяснял своё поручение тем, что сам он не понимает детей, а ныне становится очевидным, что дело отнюдь не только в детях — в людях вообще.
    Яросвет подтвердил её догадку:
    — Мало кто из людей меня понимает; я же не столько на людей смотрю, сколько вперёд — у меня все силы уходят на поиск самого подходящего пути в будущее. Такая беда у любого демиурга. И выручает именно Соборная Душа того народа, на который демиург опирается. Она поддерживает согласие между народом и демиургом, следит за тем, чтобы народ не свернул в другую сторону и не рассыпался на части, а шёл тропой, которую пробивает демиург. Это диада — союз демиурга и соборицы.
    — И как, всегда они справляются?
    — По-всякому бывает. Но мы точно справимся.

    Созданный фантазией Навны мир изменился, стал куда динамичнее: теперь она ведёт всех своих проложенной Яросветом и его сподвижниками узкой тропой между скалами, пропастями и трясинами. И надо, чтобы никто с той тропы не сбился, не свалился куда-нибудь. Однако тут же возник вопрос: а с какой стати народ вообще там пойдёт, если все привыкли считать правильной другую, давно проторенную дорогу?

    — Значит, я должна вести народ указанным тобой верным путём — который, однако, мы сами (то есть народ) верным не считаем?!
    — Ты должна постепенно превращать неверное общее мнение в верное, не нарушая при этом единства народа.
    — Ого… — Навна глубоко прочувствовала, сколь нелёгок труд Соборной Души. Получается примерно как во втором теремке, только несопоставимо крупнее и сложнее. И так страшно ей стало перед надвигающимся на неё полчищем заморочек (о многих из которых прежде слыхом не слыхивала, а потому и никаких средств против них не знает), что она поспешила закрыть вопрос:
    — Конечно справимся. Нисколечко не сомневаюсь и не боюсь.   

    Но на самом деле вопрос закрываться не желает. Всё-таки трудно Навне осознать собственную значимость — какую-то вроде подозрительно чрезмерную, наводящую трепет.
    Она спросила:
    — Судьба — это что?
    — Земля — единый мир, в котором всё взаимосвязано. В какой его точке человек родился и когда, кто его родители и ещё очень многое, в том числе и такое, о чём даже не догадаешься, — он же этого не выбирает. Это и есть судьба, она предопределена Землёй. А прочее от самого человека зависит.
    — То, что я буду русской Соборной Душой, — судьба?
    — То, что ты родилась в это время, причём именно словенкой, к тому же в такой семье, и что к тому времени ещё не было русской Соборной Души, — это от тебя, конечно, не зависит, а потому это всё твоя судьба.
    — А остальное — тоже судьба, или я могу что-то изменить?
    — Но ты же всю жизнь, сама того не зная, идёшь к тому, чтобы стать Соборной Душой. Ты всегда стараешься всех понять и всем помочь — вот что главное. Ты прямо-таки немыслимо соборное существо, именно потому из тебя получится Соборная Душа.
    — Но такой меня мама родила, — смущённо ответила Навна. — Так что, получается, это тоже судьба.
    — Тогда с другой стороны глянем. Ты ведь можешь сейчас всё бросить, пусть другая пробует стать русской Соборной Душой… ну тяжело ведь учиться. Да ты и раньше много раз могла бы свернуть с этого пути.
    — Нет, не могу свернуть и раньше не могла. Потому что я от рождения такая.
    — Сможешь ли летать на Жарогоре наяву — это уж точно от тебя зависит.
    — Смогу. Это тоже судьба.
    «Это вера у тебя такая, а не судьба», — подумал Яросвет, а вслух сказал:
    — У тебя прекрасная судьба. Нечего и сомневаться — мы вместе вернёмся в земной мир и поможем всем нашим.