Поворот к Ильменю
А Яросвет погрузился в размышления.
Если Навна всё-таки способна, собравшись с духом и опираясь на накопленный опыт, как-то взобраться на ту гору — значит, надо придерживаться прежней стратегии. Если же обрыв непреодолим, то хватит терять там время, пора сворачивать на обходной путь. Всего два варианта, но сделать выбор очень трудно, больно уж велика цена ошибки: придётся брести по неверному пути многие десятилетия (если не столетия), прежде чем узнаешь, что топаешь в никуда.
А как не промахнуться? Невозможно с точностью выяснить, действительно ли для словен сейчас княжеская власть вовсе неприемлема. Да, подавляющее большинство против неё — и на их стороне традиции. Но те немногие, что за единовластие, — люди большей частью умные и деятельные, и притом им в подмогу обстановка, сама жизнь, настоятельно требующая установления твёрдого порядка. Могут ли они, опираясь на это, переломить настроения большинства — об этом Яросвет судит лишь предположительно. Всё зависит от загадочной и нелогичной соборности: что она позволит, а что нет — загадка. Тут надо буквально читать души, а в них мы и я способны переплетаться самым непостижимым образом. Соборицы владеют этим искусством гораздо лучше всех прочих, в том числе демиургов. Но Навна пока не вполне соборица, так что, может, ей просто умения не хватило, а потом поднаберётся опыта и повернёт-таки соборность куда надо? Может, и так. Но ждать уже некогда, решение надо принимать сейчас.
Яросвет и сам думает, и с товарищами советуется. В том числе с отцом Навны — а тот о деле хорошо осведомлён, она и ему жаловалась на свои мучения. Он сказал Яросвету:
— Ни за что она не отступилась бы от того обрыва, не убедившись окончательно, что подняться не сможет.
И сам Яросвет склонен так думать. Но до чего же не хочется сворачивать с короткой дороги на длинную извилистую тропу, где тоже вдоволь препятствий!
Яросвет спросил себя: «Так ты веришь или нет, что у неё действительно нет ровным счётом никакой возможности забраться на этот обрыв? Ты ей вообще полностью доверяешь?»
Раньше как-то не было необходимости ставить этот вопрос ребром. Да, Яросвет Навне доверял, видя, сколь вдохновенно она рвётся к своей мечте. Но тогда не приходилось задаваться вопросом, есть ли какой-то предел доверию. А теперь от прямого ответа не уйти. И Яросвет поставил точку раз и навсегда: «Соборность — её мир. Ей виднее, что там к чему. Пусть иногда ошибётся… допустим даже, что и сейчас ошибается, то есть в действительности забраться на обрыв всё-таки как-то можно. И что с того? Надо доверять ей полностью. Сказала, что нельзя туда залезть, — значит, нельзя; принимаю это за истину. Если она не может идти по указанному пути — значит, путь указан неверно! Потому что правилен тот путь, который ведёт к цели — и притом по силам Навне».
Правда, по идее путь в будущее должен определять именно демиург. Больше некому. Соборицы сами не знают, что могут, а чего не могут, смело хватаются за непосильное и боятся посильного, для них что ближе, то и крупнее, а что приятнее, то и правильнее; на их насквозь субъективных суждениях нельзя построить разумную стратегию. Выбрал верный путь — и вперёд; не справляется помощница — ищи замену. Но мало ли что у других демиургов принято. Демиурги больше равняются на волю Земли (как её каждый из них понимает), чем друг на друга, они ведь существа не соборные. И искать замену Навне Яросвет никогда не будет. Их союз вечен. Русская диада. Включив в себя Дингру и Жругра, станет тетрадой — и тогда будет действительно в сборе, наберёт полную силу. Каросса отвечает за физическое сохранение народа, Соборная Душа — за воспитание, демиург — за единство народа с Землёй, уицраор — за способность народа при надобности превращаться в единый кулак.
Теперь в глазах Яросвета эпопея со штурмом горы стала смотреться иначе. Получается, Навна свою задачу выполнила. Она сделала что могла: тщательно произвела разведку этой горы и с точностью выяснила, что прямо на неё не подняться. По крайней мере, лично ей сейчас туда не подняться — но эта оговорка сути не меняет. А значит, надо отступить — и подбираться к вершине обходным путём, то есть создавать Русь в северных лесах.
Но не забудет ли о Поле этот народ, родившийся вдалеке от него? Нет, с такой Соборной Душой вовек не забудет. Она же душу спалит всякому, кто попробует забыть.
Значит, всё ясно; да будет по сему.
Однако как быть с тем, что Навна категорически не желает сворачивать на обходной путь?
«Увидит там новую Дингру — свернёт», — рассудил Яросвет.
А ведь и впрямь увидит.
Яросвет разглядывает метафизическое облако над станом дружины Добрана, сосредоточив внимание на слое, образованном излучениями родственных чувств. Жидковат тот слой, поскольку семьи сторонников Добрана пока слабо связаны между собой; но если станет известно, что им предстоит долго всем вместе жить на Ильмене, то посмотрят друг на друга уже не как на мимолётных попутчиков, намного сильнее потянутся друг к другу — тогда слой тот заметно сгустится и не диво, если этого окажется достаточно для рождения кароссы.
И обстановка вмиг станет иной. Дингра одним своим появлением на свет всё изменит. Да, обходной путь отпугивает Навну тем, что заведомо очень долгий; но если в самом его начале её уже ждёт самая настоящая живая кароссочка, то это перевесит все страхи.
Яросвет не рискнул прямолинейно объявить Добрану о столь радикальном повороте стратегии. Выразился менее определённо:
— Не спеши на юг. Поживите тут, сил наберётесь, со здешними племенами отношения укрепите; словом, создайте прочный тыл. Подготовьтесь к наступлению на хазар основательно, на что потребуется много лет.
Добран внял вещему сну (тем более что на юге никаких сдвигов к лучшему не видать) и стал обустраиваться на Ильмене надолго.
От такой новости жёны его воинов сразу ободрились, ощутили себя не каким-то недолговечным сборищем, а уже чем-то вроде настоящего устойчивого племени. А такая перемена их настроений быстро отразилась и на мире метафизическом — там действительно родилась новая каросса Дингра. И с надеждой поглядывала в небо.
И тогда Яросвет подарил её Навне.