Теремок Соборной Души

    Навна вновь взялась за свой небесный карандаш, дабы во всех подробностях изобразить будущий теремок Соборной Души, а в особенности то, чем в нём будут заниматься мама и сёстры. Надо покрасивее — чтобы они разглядели смысл небесной жизни.
    И в самом деле разглядели — все довольно скоро воскресли и принялись за дело. Первый небесный теремок Навны опустел и растаял в прошлом — а она повернулась к будущему.
    «Вот теперь ты хорошая старшая сестра, — похвалила она себя. — Младших выручила… и даже маму — значит, и Соборная Душа из тебя точно получится».

    И возвела новый теремок.
    Он непохож на прежние. Те предназначались для весьма узкого круга своих, причём находящихся в том же мире, что и сама Навна. А её новый дом, сам будучи на небесах, сможет объединять вокруг себя весь русский народ — земной и небесный.
    Заняв своё место в новом теремке, Навна наконец в самом деле ощутила себя Соборной Душой. Правда, с большой оговоркой — своего народа в земном мире ещё нет. Это пока можно поправить единственным способом — вознестись в желанное будущее. Что Навна и проделала. Прогуливается по светлому завтра, вникая в то, каким образом её небесный теремок объединяет вокруг себя земную Русь.

    Отчасти картина знакомая — со слов Яросвета. Но тогда его слушала Навна, сама глухая к голосу Земли. А сейчас она уже и сама видит, что к чему, уверенно руководит своей частью дела. А потому понимает, как её теремок вписывается в стратегию Яросвета.
    Земомир прочно занял в теремке место высшего идеала. В этом смысле новый теремок походил на самый первый. В таком смысле Навна, сделав широкий круг, вернулась к тому, что казалось единственно возможным ещё в детстве: вновь в теремке идеал, не подлежащий никакому сомнению, никакой критике, просто данный свыше. Но тогда это был Святогор, являвшийся народным идеалом. А теперь народный идеал присутствует в теремке в качестве ученика, равняющегося на иной, соборности неподвластный образец. А вот такое Навне в земной жизни не могло и присниться. Всё, что вне соборного мира, представлялось тогда чужим и потому подозрительным. А теперь оказалось, что отнюдь не всё таково. За пределами соборного мира — остальной Земоград, то есть тоже свой мир. Конечно, опасно тащить оттуда на Русь что попало и как попало, но самою Землёй указываемый идеал человека — не что попало, а его гармония с Землёй гарантирована не кем-нибудь, а Яросветом… да Навна теперь и сама соображает, что с Землёй в ладу, а что — нет.
    Надо верно определять те направления, по которым Русомир сейчас может развиваться, и вести его по ним с оптимальной скоростью. А какие это направления и какая скорость на каждом из них оптимальна — вопросы головоломные, и Навне приходится напрягать все свои педагогические способности, размышляя над тем, как направить своего главного ученика верным путём. И надо всегда поддерживать у него верное отношение к Земомиру. Если Русомир свалится в самодовольство — станет считать идеалом не Земомира, а самого себя; если в самоуничижение — будет глядеть на Земомира как на кумира, которому надо поклоняться, но с которого невозможно брать пример. Сколь бы вроде ни противоположны самодовольство и самоуничижение, а равно ведут к тому, что Русомир остановится в развитии, безнадёжно отстанет от жизни планеты. А с ним — и равняющиеся на него люди, и тогда Руси остаётся сохнуть где-нибудь в глухомани, на обочине истории. Что, прежде всего, выражается в том, что Русь не сможет иметь государства, которое ей служит.

    А поставленная перед Русомиром цель заключается сейчас в том, чтобы он смог занять место народного идеала словен, заменив в этом качестве Святогора. А такая замена по сути равнозначна превращению словенской общности в Русь.