Живой пароль

    Есть в Империи тайная организация «Жёлтый Волос». Она стремится разными хитроумными способами (особенно посредством, упрощённо говоря, отравленных бесплатных обедов) резко повысить смертность среди «бесполезных слоёв населения», тем самым избавив страну от «балласта». Насколько «Жёлтый волос» связан с руководством Империи — не очень ясно (разговоров про это хватает, однако всё на уровне предположений), но очевидно, что он глубоко врос в госаппарат.
    Журналист Юрий Климчук собрал массу сведений о «Жёлтом волосе», но опубликовать пока не мог, так что спрятал их в Информатории под надёжным паролем, да ещё и запустил там программу, которая постоянно пополняет эту базу данных всё новый информацией. Тем временем проведавший об опасности «Жёлтый волос» задействовал своё влияние во властных структурах — и Климчука посадили, пришив ему какую-то статью. Однако «жёлтые волосатики» опасаются, что он поделился паролем (которого и в тюрьме не выдал) с кем-то из своих, остающихся на воле; а значит, существует вероятность обнародования компромата. Избавиться от таких страхов «Жёлтый волос» может не иначе, как взломав пароль и уничтожив ту базу данных.
    Потому «волосатики» вцепились в сына Климчука — упоминавшегося в предыдущей главе Гришу (Грина). Он тогда, после детдома и бродяжничества, пребывал в спецшколе для малолетних правонарушителей. Естественно, возникает вопрос: какое вообще значение для такой большой политической игры может иметь малец, не видавший отца с двухлетнего возраста? Что с него возьмёшь? А дело тут в характере пароля.

    Вот продолжение цитировавшегося ранее разговора Мая с Грином про Информаторий:

    — И каждый человек может в эту память внести всё, что хочет. Любые свои тайны…
    — А потом эти тайны выудят другие! — вырвалось у меня.
    — Никто не выудит, если не знает пароля…
    — Есть эти… хакеры… которые взламывают любые пароли, — вспомнил я.
    — Это в Интернете! А с Информаторием такое дело не проходит! Нужен пароль не на математическом, а на совсем другом уровне. На эмо-цио-нальном. Тут как бы надо влезть в чужой мозг и в душу. А для этого надо про такую душу что-то знать… Вот если узнаешь, тогда Информаторий может сделать выброс.

    Но эта беседа произойдёт потом, в Инске. А сначала Грин понятия не имел, какую ценность представляют его обрывочные воспоминания из самого раннего детства и письмо, которое однажды сумел передать ему в детдом отец. Письмо (оно уже уничтожено, но содержание Грин заучил наизусть) — своего рода ключ к паролю. И «волосатики» (а они в той спецшколе хозяйничают как дома) начинают не мытьём, так катаньем выуживать из ребёнка всю подноготную. В конце концов его отправили в спецклинику, чтобы там перерыть его подсознание — может, накопают в нём нечто самое потаённое и взломают-таки пароль. Но не довезли — по пути Грин волей судьбы угодил в Инск.

    А там он и его новые друзья как-то легко и непринуждённо выяснили тот самый пароль. Но почему же такое оказалось не по зубам располагавшему огромными ресурсами «Жёлтому волосу»?
    Можно сказать, у такого пароля есть тело (в данном случае сочинённая когда-то Климчуком-старшим новогодняя песенка на мотив песни «Уралочка») — и есть душа (эмоциональная составляющая пароля). Причём тело пароля «волосатики» взломать наверняка могли. Не так уж там и сложно. Догадаться, что паролем является песенка из того письма, было вполне реально (песня для такого рода пароля вообще хорошо подходит). Недостающую первую строчку можно найти путём банального перебора подходящих вариантов. А то, что «Уралочка» — песня времён Великой Отечественной, а не марш спортивного клуба, взломщики наверняка выяснили сразу (иначе получалась хронологическая неувязка). Так что, перепробовав груды ошибочных вариантов, хакеры в итоге нашли бы правильный. Но речь лишь о теле пароля, а как насчёт его души? Информаторий не допустит к той базе данных того, кто пусть даже пропел песенку без огрехов, но эмоционально не похож на Климчука или его единомышленника. Чтобы преодолеть такую преграду, «волосатики» должны попасть в такт с душой Климчука — а как попадёшь, если это человек глубоко ненавистный им, исповедующий абсолютно чуждую им систему ценностей? Конечно,  тонкости логики Информатория неведомы, но можно предположить, что он вообще не допустил бы к базе данных Климчука никого, в ком чувствуется желание её уничтожить, — ну как спутать такого с самим Климчуком или его соратником? А значит, у «Жёлтого волоса» не было вовсе никаких шансов убрать такой висящий над ним дамоклов меч. И вся активность «волосатиков» в этом направлении закономерно дала результат, прямо противоположный ожидаемому.
    А у Грина и его друзей в Инске эмоциональный настрой в общем тот же, что и у старшего Климчука. И когда Грета спела ту песенку в подходящий момент, база данных раскрылась — и Информаторий выплеснул на всю планету горы разоблачающих материалов о «Жёлтом волосе». Теперь эта банда едва ли выживет.

    Победа крупная и вдохновляющая. Но Май напоминает:

    — Вот сейчас целые миллиарды людей сидят у телевизоров и ждут: наверно, что-то изменится, наверно, будет лучше… А ведь ничего не изменится, кого ни выбирай, кого ни назначай. Всё так и будет, пока… — И он замолчал.
    — Что «пока»? — спросил я, чтобы Май не молчал. Тревожно мне было от его молчания.
    — Ну… пока все люди на Земле не станут относиться друг к другу… как люди… — выговорил он, будто делая усилие. Наверно, он хотел сказать «будут любить друг друга», но постеснялся.
    — И для этого нужен Шар… — не то спросила, не то просто сказала Света.
    Май шевельнул плечом и почти неслышно выговорил:
    — Мне кажется, да…
    Видимо, все мы разом представили висящий над землей хрустальный шар необъятных размеров. Храм-планету, в который человеческие души входят, как лучи, и делаются светлыми, очищаются от всякой хмари и мути…

    А будет ли так, осталось неизвестным — книга окончена.

    Даже у самого Мая нет полной уверенности в действенности Шара. У Странника — и подавно:
    — Допустим, Шар действительно будет висеть в воздухе, и каждый сможет видеть в нём свой храм и просветляться. Но если каждый увидит в Шаре лишь свой храм как самый главный (а то и как единственный достойный внимания), а прочими пренебрежёт? Не будет тогда никакого мира и согласия.
    — Май считает, что для установления человеческой жизни на планете сами люди должны стать гораздо лучше, — ответила Навна, — и тут я с ним вполне согласна. И он предлагает тот способ достижения такой цели, до какого сумел додуматься. Ты лишь с этим способом не согласен — или же вообще с тем, что для улучшения нашей жизни меняться должны сами люди, а прочее второстепенно?
    — Не знаю, — признался Странник. — К тому же меня сильно озадачивает ещё один вопрос, не столь глобальный.