Законы мироздания

    Конечно, на них можно иногда не обращать внимания — если сильно мешают. А мешают они часто. Ну какой получилась бы та же «Гостья из будущего», будь в ней всё по законам природы? Тогда Алисе полагается быть не живым человеком из реально существующего мира будущего, а всего лишь виртуальным созданием, явившимся тоже из какой-то там виртуальности. Отчего всё сильно усложняется — как для писателя, так и для читателя. Другие примеры приводить излишне — достаточно напомнить, что без нарушений правил мироздания и Великий Кристалл не получился бы.
    Такие вольности вполне допустимы, если фантазируешь, не предлагая использовать свои построения как прямое руководство к действию. Но Завтрашней России надлежит служить именно ориентиром для России нынешней. А потому и она сама, и путь к ней из современности должны быть показаны в соответствии с законами природы — иначе движение к цели оборвётся в первой же яме.

    А если уповать на помощь пришельцев из Завтрашней России, то как раз в яму и свалимся.
    Вот сейчас Читатель вообразил себя живущим уже в том светлом завтра, с негодованием смотрит на наши (в том числе и свои собственные) глупости, совершаемые сейчас, и жаждет забраться оттуда в наше время, дабы их тут исправить. И что выйдет из таких устремлений?

    Навне подобное хорошо знакомо. Ей в первые годы небесной жизни тоже порой ужасно хотелось вернуться в прошлое и каким-то образом повернуть дело так, чтобы нашествие обров завершилось провалом и её земная жизнь продолжалась. Тем более что такой фокус не казался совсем уж невероятным. Навна ведь тогда училась многому такому, что в земной жизни и присниться не могло, — так почему бы не овладеть в числе прочего искусством исправлять прошлое?
    Правда, Яросвет утверждал, что так не бывает и быть не должно: будь перекройка прошлого возможна, мир превратился бы в шизофренический ад. И примеры — один другого страшнее — демиург приводил для большей наглядности. Навна слушала, соглашалась, да и вообще не то чтобы часто думала о таких вещах — другим была занята по уши. Но время от времени (особенно когда обучение будущей Соборной Души шло туго) вдруг накатит непреодолимое желание восстановить тот мир, в котором она выросла, — и неудержимым потоком хлынут фантазии на эту тему. И сны соответствующие.

    Но однажды такое привиделось…
    Начинался сон как обычно. Навна раздобыла где-то чудодейственный огненный меч, которым можно орудовать в прошлом, нырнула в концовку своей земной жизни и треснула тем мечом по лбу подползающему к её родной земле Кощею-Аваору. А тот остановился, изучающе на неё поглядел — и пополз… нет, не домой в Паннонию, как то случалось в подобных снах раньше, — он тоже ухватился за вектор времени и спустился в прошлое ещё более далёкое! Добрался до той поры, когда родители Навны только что поженились, — и убил их! И тем самым попросту отменил её рождение. После чего вернулся обратно, так сказать, в первое прошлое — и без помех довёл своё злое дело до конца.
    Наяву она до такого кошмара ни за что бы не додумалась — потому что слишком кошмар, а оптимистка Навна бессознательно отметает слишком ужасное как невозможное. Поэтому опасения насчёт того, что уж если ей позволительно изменять прошлое, то такая же возможность есть и у врагов, были заперты где-то глубоко в подвалах подсознания. И когда Навну сильно захватывала ностальгия по земной жизни и начинались фантазии о том, как бы её продлить, то всегда выходило, что хорошие люди способны пролезть в прошлое и что-то в нём подправить, а всякие злыдни — нет. Почему? Да, пожалуй, просто потому, что иначе получится слишком ужасно.
    Но сон есть сон, тут табу может нарушиться — вот Навна и увидела, как Кощей взял да и аннулировал её саму аж ещё до рождения.

    Проснувшись и мало-мальски придя в себя, она наконец по-настоящему осознала, что Яросвет подразумевал под шизофреническим адом.
    И тогда к ней вдруг подошла сама богиня Земля и глянула на неё печально и укоризненно.
    Было это ещё перед путешествием Навны по античной истории, Землю она тогда понимала слабо. Но тут хватило одного взгляда богини, чтобы Навна всё уяснила. «Да мало ли чего мне хочется, — подумала она со стыдом, — с чего я вообще взяла, что Кощей или Гагтунгр не смогут того, что я смогу? Что за самомнение у меня такое? Ладно, пусть даже не самомнение, а просто ужасно хочется продолжить земную жизнь, но суть от того не меняется. А ведь этак кто-то (тот же Гагтунгр) сможет, ковыряясь в прошлом, всячески изуродовать саму Землю, сделать её вовсе не такой… даже сделать её злой!»

    Последняя мысль совершенно убийственна для Навны. Злая Земля — кошмар, с которым не может сравниться вообще ничто. Естественно, Навна тут же защитилась от столь дикого предположения: «Это слишком ужасно — а потому невозможно! Невозможно изменение прошлого — потому что тогда вместо доброй Земли могла бы появиться злая! А с доброй Землёй мы любых врагов победим».
    Это и поставило точку на всех мечтаниях Навны о фокусах с прошлым. Яросвет по-настоящему не убедил, что прошлое неизменяемо, и приснившийся Аваор, хоть и перепугал насмерть, но тоже окончательно не убедил, — а Земля одним укоряющим взглядом убедила раз и навсегда.
   
    Правда, и потом иной раз охватывало Навну желание подправить прошлое, продлить свою земную жизнь. Но теперь такое бывало (хоть наяву, хоть во сне) уже не всерьёз — просто жуткая печаль о том, что земная жизнь оказалась столь короткой, — и никаких планов насчёт исправления прошлого. Нельзя — значит нельзя.
    И даже в самый страшный момент своей жизни — в 1238 году — Навна уже не мечтала повернуть время вспять, отменить монгольское нашествие: что случилось, то случилось, а в конце концов всё равно победим, потому что на нашей стороне добрая Земля.

    И сейчас пора объяснить Читателю бесплодность подобных мечтаний. Навна провела его в Завтрашнюю Россию таким путём, какой проходим для нынешнего любителя фантастики; а теперь пора переместить Завтрашнюю Россию из сказочного мира Великого Кристалла в реальность, где законы природы работают неукоснительно, беспощадно карая за пренебрежение к ним. И начинать такое перемещение следует именно с напоминания о невозможности перекройки прошлого.