Правда и правдоподобие

    Поскольку жители Вест-Федерации давно разучились сами определять судьбу своей страны, то действуют теперь неумело и хаотично — и будущее под большим вопросом.
    Мохов-старший предрекал такое ещё раньше:

    — Кстати, вы представляете, что случится в стране, если исчезнут индексы? Ведь на основе всеобщей индексикации построено всё руководство жизнью страны, планирование, государственный контроль, экономика, в конце концов. Хорошо или плохо, но это система. А без индексов будет полная анархия…

    — Анархия и получится, поскольку никто не готов подхватить власть, — согласился Странник. — Разве что жители Вест-Федерации ухватятся за контакт с Россией мира «Сферы», установят с ней прочные связи и возьмут её за образец. Ведь там жизнь гораздо более человеческая.

    Наши путешественники отправились в тот мир. Побродили по самой обсерватории «Сфера», вокруг неё, по школе, где учится Витька Мохов, и так далее. А поскольку видят лишь то, что сказано у Крапивина, то скоро Странник начал хмуриться:
    — Слишком фрагментарно описан этот мир. Конечно, как образец для Вест-Федерации он и впрямь сгодится — вменяемая человеческая власть уж всяко лучше Машинной диктатуры или анархии. Однако слишком много тут непонятного.

    Потом переместились в тот параллельный мир, из которого родом Филипп Кукушкин, заглянули там и в городок Соловьи, и в посёлок Стародубов — но быстро пришли к выводу, что здесь ясности ещё меньше, и вернулись в мир «Сферы».

    Стоя на краю кратера, в котором расположился радар межпространственных полей, и ещё раз разглядывая это сооружение, Странник подвёл итог:
    — Непонятно, как устроено тут общество в целом, какая власть, а без этого слишком многое непонятно. Не складывается целостная картина. А она мне обязательно нужна. Чем больше тут хожу, тем больше думаю о том, может ли мир «Сферы» быть образцом для нас, для нынешней России.

    И отлично. Навна того и ждала, чтобы он сам по ходу дела на это переключился. Она ответила:
    — По-моему, этот вопрос повисает в воздухе — не на чем строить обоснованный ответ.
    — Так оно и есть. И самое главное: где тут те новые способности людей, делающие жизнь принципиально лучше? Они здесь — почти такая же экзотика, как и у нас, подавляющее большинство о таких вещах вовсе не помышляет. Так что по большому счёту здешняя Россия — та же, что и наша нынешняя, а вовсе не идеал, к которому нам надо стремиться. Вот когда исполнится предсказание Находкина, то есть когда умение переходить из одного параллельного мира в другой станет делом обычным, — тогда другое дело.
    — И что, если все будут летать из одного параллельного пространства в другое, от этого в самом деле настанет хорошая жизнь?
    — Не знаю; в конце концов, это же не моё утверждение; тут надо хорошо присмотреться.
    — А я и сейчас могу сказать, что нужно совсем другое.
    — Что?
    — Чтобы каждый понимал, что к чему в России и вокруг неё, и относился к ней как к своему дому. Только тогда будет и хорошая контролируемая власть, и хорошая жизнь. Словом, мы должны приручить политику, чтобы она на нас работала.
    — Нет, — снисходительно улыбнулся Странник, — такое возможно разве что в далёком будущем, при совсем другом уровне развития цивилизации. Будут наши потомки жить намного лучше нас — тогда и сделаются такими сознательными.
    — И никак иначе?
    — Конечно, есть и другой вариант, — печально вздохнул Странник. — Гибель человечества.
    — А в обозримом будущем мы такими сознательными точно быть не сможем?
    — Точно. Что отдельные люди так могут — не спорю, такие и сейчас встречаются, а чтобы такое умение стало массовым — немыслимо.
    — А умение бродить по параллельным мирам стать массовым может?
    — Не знаю, но уж в любом случае такой вариант правдоподобнее твоего. Вдруг да в самом деле научимся летать по параллельным мирам, кто его знает, не берусь это отвергать без рассмотрения. А приручить политику… да разве я людей не знаю, современную жизнь не знаю? Не может быть такого приручения.

    Что ж, неправдоподобность правды — явление, с которым Навна сталкивается всю жизнь и к которому привыкла уже относиться спокойно. А оно заставляет ходить окольными путями. Так и сейчас. Относись Странник к мнению Навны серьёзно, она немедленно повела бы его в Завтрашнюю Россию. Но зачем показывать человеку то, что он сейчас сочтёт выдумкой? Нет, пусть Странник сначала посмотрит, как на деле будет выглядеть то, что он сам считает правдоподобным.
    «Рано нам покидать Великий Кристалл, — подумала Навна. — Наоборот, погружаемся в сказку ещё глубже — только через неё и доберёмся до Завтрашней России… ведь и я могла пройти в настоящий терем Соборной Души только через свой сказочный детский теремок».