Обры

    Но вот вломились в Поле авары и разгромили казавшихся непобедимыми антов. Словене весьма встревожились, пошли разговоры о необходимости сильной власти. Сторонники единства стягивались туда, где местные племена к единству наиболее склонны.
    — Свободные словене оттуда и пошли, — пояснил Яросвет. — Правда, тогда они так не назывались, поскольку ещё все словене были свободны. Это просто люди, намеревавшиеся так или иначе сплотить словен. Но как именно? Тут или за Святогором идти или за Жругром.
    — Получается выбор между двумя крайними вариантами — вовсе без уицраора или с геором? Этнор не в счёт?
    — А он тут ни то ни сё. За Святогором — общее мнение, традиции, словом — соборность. За Жругром — здравый смысл, сама жизнь. А этнор и изначально поддержки не имеет, поскольку словене против любого уицраора, и не приобретёт её по ходу войны с аварами, поскольку такой враг ему не по плечу. Этнору в Поле делать нечего.

    За Жругра стояли лишь немногочисленные вестники Яросвета. Изменить общее мнение способна только Соборная Душа, а её нет. Яросвет обратился за помощью к Ванде, которая была, так сказать, соборицей без народа — то есть вроде и готова стать Соборной Душой, но не может пока обрести опору в земном мире. Она и взялась переломить настроения словен в пользу единовластия. Долго пыталась подступиться к этому с разных сторон; наконец сказала Яросвету:
    — Склонять словен к единовластию — то же, что карабкаться на отвесный обрыв. Я его перед собой прямо-таки воочию вижу. Лезу на него — и всякий раз падаю, и камни вдогонку. Если словенин согласился действовать по княжеским приказам, то уже не ценит ни своей свободы, ни чужой, и на человека более не похож, упырь какой-то. А прочие, видя такое, шарахаются от самой мысли о единовластии. Не спорю, некоторые, вроде тебя, могут совмещать свободу с дисциплиной, но таких совсем мало, а общее мнение не изменить.
    Яросвет в тонкостях соборности не ориентируется, однако уверен, что поставленная им цель достижима:
    — Постарайся, я точно знаю, что на тот обрыв как-то можно подняться.
    Ванда какое-то время ещё штурмовала гору, но в итоге отступилась:
    — Безнадёжное дело. Верно Аполлон говорит, в Поле славянскому уицраору в обозримом будущем не бывать, а раз так, то и обров не победить. Лучше построю свой мир в более спокойных краях, там и этнор сгодится, его я приручу. Насчёт геора мне уже всё ясно: или геор — или свобода. А свободой я ни за что не пожертвую.
    Яросвет понял, что ничего не выйдет.
    — Желаю удачи, — сказал он. — Построить свой мир в более спокойных краях — тоже хорошо; и свободой жертвовать нельзя, не спорю. И всё-таки подняться на тот обрыв можно.
    На том эксперимент и закончился. Ванда ушла подальше от Поля — и за несколько веков действительно построит свой мир, станет польской Соборной Душой. А общее мнение словен так и осталось враждебным единовластию.

   На княжескую власть могли претендовать те, кто уже проявил себя в походах за Дунай. Но, во-первых, таких претендентов несколько, а во-вторых, большинство словен не желает выбирать князем вообще никого. И вот эти вожди решили устроить грандиозное вторжение в империю, чтобы, вернувшись домой с великой добычей и славой, установить свою власть над словенами. Каждый из них надеялся, что именно он в этом предприятии особенно возвысится (а конкуренты, может, потерпят неудачу, а то и вовсе погибнут) и сможет в итоге стать князем словен. Вестники Яросвета пытались воспрепятствовать этой затее, указывая, что нападать на империю в такой обстановке — сущее безумие. Им было ясно, что империя — естественный союзник словен против авар. Словенам — всё Поле, а империи пусть остаются её нынешние владения по ту сторону Дуная. Вот тут очевиден разрыв между действительными интересами словен и господствующими у них мнениями. Объективно стратегия Яросвета не устраивала разве что тех словен, которые непременно хотели занять задунайские земли. Но они могли там селиться и как союзники империи, подобно многим германским племенам, — если им это вообще понадобится, когда в руках словен окажется всё Поле. А ещё такой вариант не нравился склонной к грабежу части словен — но это не те люди, желания которых стоит учитывать. Словом, союз с империей против авар был единственно разумным решением. Но люди, привыкшие мыслить масштабом своего рода или племени, такого не понимали.
    Поэтому вторжение в империю состоялось и было столь мощным, что император Тиберий в отчаянии обратился за помощью к аварам. Те очень обрадовались войне между двумя главными своими противниками и поспешили ею воспользоваться. Войско авар, переправленное ромеями через Дунай, неожиданно обрушилось на землю словен и подвергло её страшному разорению.
    От такого удара уверенность словен в том, что они даже и при народовластии самые сильные, зашаталась уже по-настоящему. Однако к единовластию это не привело, в том числе потому, что теперь они оказались в зависимости от авар, а тем совсем ни к чему появление у словен сильной власти. В последующие годы авары развернули широкое наступление на империю, а словене участвовали в нём уже скорее в качестве сателлитов. И чем глубже в него втягивались, тем сильнее попадали в подчинение к аварам. И всё более ориентировались не на своих вождей, а прямо на кагана. Яросвету это знакомо — каган Баян притягивал к себе рвущуюся к грабежу и завоеваниям часть славян, как когда-то Аттила. Славянский уицраор так и не народился, предназначавшаяся ему шавва перетекала к Аваору.

    Непримиримые противники авар очутились теперь в столь опасном положении, что им оставалось только скрыться куда-нибудь до поры до времени. После нескольких лет скитаний осели в лесах к северу от Паннонии, превратившейся в центр Аварского каганата. Они называли себя свободными словенами. Понемногу стало ясно, что обстановка в лучшую сторону едва ли скоро изменится и обживаться на новом месте придётся основательно. И новая Дингра родилась.
    Подавляющее большинство свободных словен надеялось просто вернуть положение дел, существовавшее до появления авар. Выбрать воеводу, который объединит славян, уничтожит авар и сложит с себя власть, после чего восстановится прежняя свободная жизнь. Лишь земные единомышленники Яросвета понимали, что аварскому порядку можно противопоставить только свой — не менее устойчивый — порядок, а потому нужен князь, вернее — династия. Но таких людей было очень мало.

    А один из них на досуге помогал своей, родившейся уже здесь, дочке делать то, что она на удивление рано стала считать своей святой обязанностью: воспитывать богатырей, которые вернут словенам Поле. И вырос теремок.