Обры

    Но вот вломились в Поле авары и разгромили казавшихся непобедимыми антов ^[1]. Словене весьма встревожились, пошли разговоры о необходимости объединить свои силы. А естественное ядро для объединения — словенская дружина.
    — Но вопрос в том, — пояснил Яросвет, годится ли она в существующем виде или же нужен князь. Тут или за Святогором идти, или за Жругром.
    — Получается выбор между двумя крайними вариантами — вовсе без уицраора или с геором? Этнор не в счёт?
    — А он тут ни то ни сё. За Святогором — общее мнение, традиции, словом — соборность. За Жругром — здравый смысл, сама жизнь. А этнор и изначально поддержки не имеет, поскольку словене против любого уицраора, и не приобретёт её по ходу войны с аварами, поскольку такой враг ему не по плечу. Этнору в Поле делать нечего.

    За Жругра стояли лишь немногочисленные вестники Яросвета. Изменить общее мнение способна только Соборная Душа, а её нет. Яросвет обратился за помощью к Ванде, которая была, так сказать, соборицей без народа — то есть вроде и готова стать Соборной Душой, но не может пока обрести опору в земном мире. Она и взялась переломить настроения словен в пользу единовластия. Долго пыталась подступиться к этому с разных сторон; наконец сказала Яросвету:
    — Склонять словен к единовластию — то же, что карабкаться на отвесный обрыв. Я его перед собой прямо-таки воочию вижу. Лезу на него — и всякий раз падаю, и камни вдогонку. Если словенин согласился действовать по княжеским приказам, то уже не ценит ни своей свободы, ни чужой, и на человека более не похож, упырь какой-то. А прочие, видя такое, шарахаются от самой мысли о единовластии. Не спорю, некоторые, вроде тебя, могут совмещать свободу с порядком, но таких совсем мало, а общее мнение не изменить.
    Яросвет в тонкостях соборности не ориентируется, однако уверен, что поставленная им цель достижима:
    — Постарайся, я точно знаю, что на тот обрыв как-то можно подняться.
    Ванда какое-то время ещё штурмовала гору, но в итоге отступилась:
    — Безнадёжное дело. Верно Аполлон говорит, в Поле славянскому уицраору в обозримом будущем не бывать, а раз так, то и обров не победить. Лучше построю свой мир в более спокойных краях, там и этнор сгодится, его я приручу. Насчёт геора мне уже всё ясно: или геор — или свобода. А свободой я ни за что не пожертвую.
    Яросвет понял, что ничего не выйдет.
    — Желаю удачи, — сказал он. — Построить свой мир в более спокойных краях — тоже хорошо; и свободой жертвовать нельзя, не спорю. И всё-таки подняться на тот обрыв можно.
    На том эксперимент и закончился. Ванда ушла подальше от Поля — и за несколько веков действительно построит свой мир, станет польской Соборной Душой. А общее мнение словен так и осталось враждебным единовластию.

    На княжескую власть могли претендовать те, кто уже проявил себя в походах за Дунай. Но, во-первых, таких претендентов несколько, а во-вторых, большинство словен не желает выбирать князем вообще никого. И вот эти вожди решили устроить грандиозное вторжение в империю, чтобы, вернувшись домой с великой добычей и славой, установить свою власть над словенами. Каждый из них надеялся, что именно он в этом предприятии особенно возвысится (а конкуренты, может, потерпят неудачу, а то и вовсе погибнут) и сможет в итоге стать князем словен. Вестники Яросвета пытались воспрепятствовать этой затее, указывая, что нападать на империю в такой обстановке — сущее безумие. Им было ясно, что империя — естественный союзник словен против авар. Словенам — всё Поле, а империи пусть остаются её нынешние владения по ту сторону Дуная. Вот тут очевиден разрыв между действительными интересами словен и господствующими у них мнениями. Объективно стратегия Яросвета не устраивала разве что тех словен, которые непременно хотели занять задунайские земли. Но они могли там селиться и как союзники империи, подобно многим германским племенам, — если им это вообще понадобится, когда в руках словен окажется всё Поле. А ещё такой вариант не нравился склонной к грабежу части словен — но это не те люди, желания которых стоит учитывать. Словом, союз с империей против авар был единственно разумным решением. Но люди, привыкшие мыслить масштабом своего рода или племени, такого не понимали.
    Поэтому вторжение в империю состоялось и было столь мощным, что император Тиберий в отчаянии обратился за помощью к аварам. Те очень обрадовались войне между двумя главными своими противниками и поспешили ею воспользоваться. Войско авар, переправленное ромеями через Дунай, неожиданно обрушилось на землю словен и подвергло её страшному разорению.
    От такого удара уверенность словен в том, что они даже и при народовластии самые сильные, зашаталась уже по-настоящему. Однако к единовластию это не привело, в том числе потому, что теперь они оказались в зависимости от авар, а тем совсем ни к чему появление у словен сильной власти. В последующие годы авары развернули широкое наступление на империю, а словене участвовали в нём уже скорее в качестве сателлитов. И чем глубже в него втягивались, тем сильнее попадали в подчинение к аварам. И всё более ориентировались не на своих вождей, а прямо на кагана. Яросвету это знакомо — каган Баян притягивал к себе рвущуюся к грабежу и завоеваниям часть славян, как когда-то Аттила. Славянский уицраор так и не народился, предназначавшаяся ему шавва перетекала к Аваору.

    Непримиримые противники авар очутились теперь в столь опасном положении, что им оставалось только скрыться куда-нибудь до поры до времени. После нескольких лет скитаний осели в лесах к северу от Паннонии, превратившейся в центр Аварского каганата.    Они называли себя свободными словенами. Понемногу стало ясно, что обстановка в лучшую сторону едва ли скоро изменится и обживаться на новом месте придётся основательно. И новая Дингра родилась.
    Подавляющее большинство свободных словен надеялось просто вернуть положение дел, существовавшее до появления авар. Выбрать воеводу, который объединит славян, уничтожит авар и сложит с себя власть, после чего восстановится прежняя свободная жизнь. Лишь совсем малочисленные земные единомышленники Яросвета понимали, что аварскому порядку можно противопоставить только свой — не менее устойчивый — порядок, а потому нужен князь, вернее — династия.

     А один из них на досуге помогал своей, родившейся уже здесь, дочке делать то, что она на удивление рано стала считать своей святой обязанностью: воспитывать богатырей, которые вернут словенам Поле.
    И вырос теремок.

    1. Славянский союз племён, живший в Северном Причерноморье, к востоку от словен.