Князья тоже люди

    Сам Владимир тоже мыслит по-старому и ни о каком разделе владений между сыновьями по старшинству не помышляет. На склоне лет, не доверяя своим старшим сыновьям, он задумал передать всю власть одному из младших — Борису. После чего отношения со старшими разладились совсем. Один из них, Святополк, плёл интриги в самом Киеве, а второй, Ярослав, открыто поднял мятеж в Новгороде.
    Предчувствуя скорую смерть, Владимир отправил Бориса с войском против будто бы собирающихся напасть на Русь печенегов; иначе говоря, отдал войско в руки своего предполагаемого преемника.

    Навна вполне разделяла особые симпатии Владимира к Борису, только смотрела на дело глубже. Она ещё не совсем отчаялась в том, что сыновья Владимира сумеют примириться и поделить волости по старшинству. Если же такое не получится (а к тому дело и идёт, судя по всему), то надо добиться хотя бы того, что возможно: пусть хоть кто-то откажется от участия в схватке за власть — и тем самым подаст пример хотя бы внукам Владимира, раз уж его сыновей воспитать должным образом не получилось.

    Когда возглавляемое Борисом войско стояло на реке Альте, русская богиня явилась ему во сне:
    — Борис, я не спорю, что твой отец по-своему прав — ты был бы лучшим князем, чем Святополк или Ярослав. Но они не уступят; если ты и победишь, то не иначе как убив их.
    Для Бориса этот вопрос страшно болезненный. Однако деваться вроде некуда:
    — Я рад бы подчиниться Святополку, раз он самый старший. Но он же убьёт и меня, и Глеба, если мы ему доверимся. Я не за власть цепляюсь, а спасаю себя и младшего брата. К тому же и Святополк, и Ярослав строят козни против отца — разве так можно делать? И если отец из-за этого их отверг и сам меня назначил наследником, то как пойти против его воли?
    — Допустим, вы с Глебом победили братьев; а потом вы с ним точно сможете править в согласии? Вас будут всячески ссорить друг с другом — больно уж люди привыкли, что править должен кто-то один.
    — Не поссорят.
    — Хорошо, вас самих не поссорят; но подрастут сыновья у тебя, и у Глеба тоже, а это уже не родные братья…
    — Мы воспитаем их так, чтобы они были дружной семьёй, где младший слушается старшего, а старший заботится о младшем.
    — А на чьём примере вы с Глебом станете их так воспитывать, если сами возьмёте власть через трупы старших братьев?
    — Я и сам понимаю, что всё это страшно. Но что же мне остаётся делать?
    — Нужен живой пример князя, способного жить по-человечески. Ты и станешь таким примером. Докажешь делом, что такой князь может быть и наяву, а не только в мечтах. Действуй так, словно уже живём по-новому, — и в самом деле будет по-новому. Святополк самый старший — так подчинись ему добровольно.
    Борис подумал и ответил:
    — Он наверняка убьёт меня и других братьев, подчинит всю Русь. Получается, я для детей братоубийцы должен быть примером?
    — Нет. Если Святополк вас убьёт (а я всё-таки немного надеюсь, что не убьёт), мы поддержим кого-то из других твоих братьев — Ярослава, скорее всего. Вот для его потомков ты и станешь примером — для потомков того, кто хоть и сам не без греха, но власть получил как мститель за братьев. А для вас с Глебом есть дело поважнее…

    И она показала Борису небесную Русь:
    — Вот отсюда вы будете присматривать за всеми князьями, наставлять добру и отвращать от зла. Вы сделаете княжеский род одной дружной семьёй, которая и сама будет счастлива, и всей Руси обеспечит мир и процветание. Вот для чего вы с Глебом нужны — потому что лучшие из сыновей вашего отца; а земная власть не обязательно должна достаться лучшему.
    Борис молчит в нерешительности. Дело, которое поручает ему Навна, в самом деле куда достойнее даже княжеской власти, да и привык с детства к Навне прислушиваться. Но многое мешает согласиться — тут и страх смерти, и воля отца, и то, что надо пожертвовать земной жизнью также и младшего брата, а не только собственной, да мало ли что ещё. Навна смотрит на князя пристально — вроде и уверена в нём, но не слишком ли многого от него требует? Наконец, не выдержав, добавляет горячо, чуть не плача:
    — Борис, помоги мне! Если откажешься, если будешь держаться за земную жизнь — мне же не у кого больше попросить помощи!
    — Так и сделаем, — пообещал Борис.

    Вскоре на Альту пришла весть о смерти Владимира.
    — Войско при тебе. Убей братьев и стань повелителем Руси, — указал Борису Жругр.
    Но Борис выступить против старшего брата отказался. Тогда воины ушли от него к Святополку. Теперь уже тому Жругр велит истребить братьев и завладеть всей Русью. Навна отговаривает Святополка:
    — Борис тебе добровольно подчинился. Дай ему и Глебу те уделы, которые им причитаются по старшинству.
    — Я лучше знаю, что им причитается, — отрезал тот.
    Через него приказ Жругра прошёл к дружине. Люди Святополка убили трёх сыновей Владимира — Бориса, Глеба и Святослава. Но последний погиб, когда бежал в Венгрию с целью привести оттуда войско — а это совсем не то, чему учила Навна.

    Так что не получилось утвердить братство князей прямо сейчас — и пришлось задействовать запасной вариант. Навна кинулась за помощью в Новгород. Ещё раз удостоверилась, что настоящий родной дом, действительно надёжное пристанище у неё до сих пор именно здесь. Защитить идею братства князей — это тогда означало примерно покарать того, кто всех откровеннее ею пренебрегает. А значит, Навне ничего не оставалось, как поддержать Ярослава. Он вырос на севере (с детства княжил в Ростове, потом в Новгороде) и на Киев теперь претендовал как мститель за убитых братьев, опираясь, прежде всего, на новгородцев. Всё это привязывало его к Навне. А новгородцы его поддержали, поскольку их не устраивало, что вопрос о верховной власти решается на юге. Русский князь, по их мнению, — всего лишь воевода дружины, отправленной на юг для защиты интересов коренной Руси, и назначаться он должен в Новгороде. Вот и назначили таковым Ярослава.
    Дальнейшее показало, что если Навна может твёрдо положиться на новгородцев, то опора Жругра на Киев весьма шаткая, сторонников Навны и на юге немало. А когда стало ясно, что Святополк теряет поддержку на Руси и может бороться за власть, не иначе как опираясь на Польшу и печенегов, то Жругр от него отрёкся, признал князем Ярослава. Пока получился компромисс между Навной и Жругром. Почти всю Русь взял в свои руки один князь, как того хотел Жругр, — но это князь, тесно связанный с севером — бастионом Навны. У Ярослава гораздо больше взаимопонимания со Жругром, чем с Навной, — зато власть он взял как мститель за братьев. В общих чертах, повторение того, что было сорок лет назад.