Полюса монархии
Сколь ни увлекательно само по себе странствие по былым временам, а его цель Навна не забывает. Изучив историю первого геора, снова взяла рисунок, иллюстрирующий отличие Ахеменора от Унидра, и спросила:
— А у Жругра как?
— По большому счёту у Жругра — как у Ахеменора, а у Аваора — как у Унидра. Эти рисунки показывают главное отличие любого геора от любого этнора.
Навна тотчас набросала две картинки со Жругром, русью и славянскими племенами:
— Значит, эта, где на верхнем уровне Жругр, на втором — русь, на нижнем — прочие племена, — неправильная?
— Только ещё Жругра с неё убери, замени Ргуржем.
— Это кто?
— Перевёрнутый Жругр, русский этнор, которого никогда не должно быть, но об опасности появления которого надо помнить. А Жругра на такой трёхуровневой схеме быть не может — он по определению геор.
— Ясно, — она отложила тот рисунок и принялась разглядывать второй, где два уровня. — Если Жругр способен перемещать племена вверх-вниз, то ведь и с русским народом так может обходиться? А он нас не задвинет куда-нибудь на дно?
— Научишься им управлять — не задвинет.
— Научусь, конечно… но вот со стороны этнора такой опасности вовсе нет, а со стороны геора — есть.
— Такова оборотная сторона главного преимущества геора над этнором. А суть этого преимущества понятна? Геор ставит свой народ ровно на такую высоту, чтобы тот с неё не свалился. Не даёт ему возвыситься над подчинёнными племенами настолько, что те восстанут.
Навне сразу вспомнилось, как отец объяснял, почему славянские племена никогда не объединятся вокруг свободных словен, пока тех возглавляет воевода. Но разве ассирийский царь похож на словенского воеводу?
— У нас воевода не может пресечь грабёж подчинённых племён, потому что выборный, а вот наследный князь пресечёт, потому что Жругр — геор? А ассирийский царь не может обуздать своих, хоть и наследственный; это потому, что Унидр — этнор?
— Да. У нас условия другие. Или геор — или никакого уицраора, этнор не годится; почему — попозже объясню. И у нас без уицраора — выборная власть, а с ним — потомственная, а в других условиях может быть иначе. Даже при георе власть может быть выборной; и мы к этому когда-нибудь непременно придём, хотя сейчас в такое мало кто может поверить.
Такая перспектива Навну весьма вдохновила, но и навела на парадоксальную, с её точки зрения, мысль:
— Может приключиться и так, что геор — за выборную власть, а этнор — за наследственную?
— Возможно и такое. Если наследственная власть в обычае, а жизнь требует перехода к выборной, то да, этнор будет, оглядываясь на устоявшиеся мнения, держаться за первую, а геор — внедрять вторую. Всякое возможно. Ведь главное отличие геора от этнора не в таких вещах, а в том, что геор, можно сказать, уицраор с тайным глазом. Вернее, рождающийся с тайным глазом, который потом постепенно закрывается.
— Очень любопытно… отчего же он закрывается?
— Под тяжестью уицраорской косной природы. Геор отличается от этнора способностью принять от демиурга стратегию, основанную на воле Земли. Но Земля летит дальше, а значит, время от времени требует эту стратегию подновлять, а вот этого геор не любит, он склонен намертво держаться за усвоенное с рождения — уицраор ведь.
— А значит, он сначала крайне нуждается в людях с тайным зрением, а потом они становятся ему уже в тягость? Так его тайный глаз и закрывается?
— Верно. Если геор убеждён, что постиг волю Земли раз и навсегда, то к чему ему люди, указывающие на то, что воля эта со временем в чём-то меняется? Они его только раздражают — и ему легче от них избавиться, чем пересматривать свою стратегию. И тут надо либо его переубедить — что в принципе возможно, но крайне трудно, либо заменить другим геором, с обновлённой стратегией. Естественно, с ним потом повторится та же история. Тут получается уже династия георов.
— А если не удастся ни переубедить, ни заменить?
— Династия оборвётся — и государство рухнет. У персов так и вышло — не получилось ни исправления уицраора, ни замещения, один Ахеменор — вот и вся династия.
— Следовательно, геор с постоянно открытым тайным глазом будет бессмертен.
— Вообще-то да. Но это нам нужно, что его тайный глаз никогда не закрывался, а вот чтобы сам уицраор твёрдо сознавал такую необходимость — это фантастика.
«Для кого-то фантастика, а у Жругра тайный глаз ни на миг закрываться не будет», — подумала Навна. И, почувствовав, что такая мечта уже потащила её на долгую прогулку по светлому будущему, что сейчас некстати, крепче ухватилась за реальность, поскорее сдвинулась поближе к делу:
— Нам нужно, прежде всего, тайное зрение хотя бы у князя?
— Да, это непременно. Но оно не может долгое время принадлежать лишь одному человеку. Или оно у нескольких — или исчезнет вовсе. Надо ведь и у наследника его растить (и не у одного — мало ли что с ним может стрястись), да и советники князя, тоже понимающие волю Земли, очень полезны. Словом, должен постоянно существовать устойчивый круг посвящённых, иначе традиция тайного зрения легко оборвётся, а восстановить её непросто.
— И круг этот, несомненно, должен расширяться.
— Чем больше людей понимает волю Земли, тем ей лучше. В идеале — всё человечество. Естественно, многим от тайного глаза одно мучение, причём ненужное — если рядом есть человек с тайным зрением, который и так всё увидит и расскажет. Но хотя бы возможность понимать волю Земли должна быть у каждого. Достигнем этого на Руси — будет возможен геор и при выборной власти.
Навна вознеслась было в такое сияющее будущее. Но люди в нём столь идеальны, что сияние просто ослепительно, ничего не различишь, а главное — никак не просматривается связь с нынешним положением дел, отрыв от настоящего полнейший, словно на Марс улетела. Так что грохнулась обратно в настоящее и, передохнув, завела речь о том, что ближе к реальности:
— Значит, тайное зрение можно утверждать лишь с помощью монархии?
— Сложный вопрос. Почему многие демиурги за монархию? При народовластии наверху оказываются те, кто как-то сумел туда пробиться, — хоть достойны власти, хоть нет. А вот монарх, не обязанный подстраиваться под отставшие от жизни мнения, всех расставит по справедливости: лучших выше, худших ниже. Всех — в том числе и себя; то есть при наличии людей, более способных, чем он, доверит им существенную долю власти. Царь (или, в нашем случае, князь) будет гарантом справедливости, и так из поколения в поколение. Представляешь, насколько быстрее и прямее пойдёт развитие страны в таких условиях? И, кстати, тайное зрение тогда будет быстро распространяться — благодаря чему постепенно придём к народовластию.
Теперь Навна уже точно улетает. Яросвет успел её удержать, добавив к нарисованной им чудесной картине весьма охлаждающий комментарий:
— Это всё в идеале, конечно.
— А на деле?
— А на деле царю невероятно трудно удерживаться на такой высоте — он же человек. История доказывает, что вероятнее всего следующее. Царь будет подавлять всех, кто смеет мыслить самостоятельно, а в таких условиях тайное зрение вырождается и гибнет, и скоро оказывается, что его нет и у наследника, а когда тот взойдёт на престол, то, скорее всего, искоренит и остатки тайного зрения в стране. Причём геор этому только поможет, если у него самого тайный глаз к тому времени уже закрылся.
Навна растерянно созерцает оба полюса монархии. Если та тяготеет к светлому полюсу, то с немыслимой при народовластии силой ведёт страну путём процветания. Если к тёмному — столь же эффективно страну губит. А монарх между этими полюсами — и от него устрашающе много зависит. Глянешь на светлый полюс — монархия неудержимо притягивает, на тёмный — дрожь продирает.
Яросвет вывел Навну из раздумья:
— Пора посмотреть, как работает другая демиургическая стратегия, отнюдь не на монархии основанная.