По дну пропасти

    Обезопасив себя со стороны Ясаора, Джучиор решительно вмешался в распрю жругритов, отдав жарогоровскому власть над северной Русью, а русомировского загнав в подполье. В мире людей это выразилось в том, что Александр Невский с ордынской помощью стал великим князем Владимирским, а Андрей и Ярослав Ярославичи, пытавшиеся организовать сопротивление, бежали из Низовской земли. Русские боги короновали жарогоровского жругрита — четвёртого Жругра.

    Теперь Жругр управляет северной Русью через дружину Жарогора, глава которой и является главным посредником между уицраором и людьми. По идее теперь так должно быть всегда. Но всё упирается в рознь между Жарогором и Русомиром.
    Русомир всё одно верил, что Орда недолговечна и скоро жизнь станет такой, какой была до монголов, а тогда Русь легко освободится. Он жадно прислушивался к любым известиям о непорядках в Орде, воспринимая их как начало её краха. Так мыслит русский идеал — и таков настрой большинства народа.
    И потому новый Жругр не мог покончить со своим братом — нереально убить жругрита, который благодаря дружбе с Русомиром пустил прочные корни в самой толще народа. Жругрит всего лишь отступил — и продолжал заодно с Русомиром не мытьём так катаньем влиять на власть, многие из представителей которой прислушивались к ним больше, чем к Жругру. В сущности, сложилось двоевластие — и первенство легко может вернуться к русомировскому жругриту, тем более что и князья большей частью подвержены его влиянию.

    В том числе и сыновья самого Александра. Впервые это наглядно проявилось, когда старший из них, Василий, даже возглавил новгородскую оппозицию отцу и в итоге был взят им под арест. Открытое выступление сына против отца — явление у русских князей почти немыслимое; но если Жругр тащит князей в одну сторону, а народный идеал, да ещё вкупе со жругритом, — в противоположную, то всё возможно.

    1263 году Александр неожиданно умер. Заменить его дружина Жарогора не могла никем — в ней более не было людей, имеющих хоть какое-то право на власть.
    Из братьев Александра живы ещё трое — Андрей, Ярослав и Василий, а из его сыновей взрослый один — Василий. Эти четверо и могли (именно в такой очерёдности) претендовать на великий стол. Однако трое из них уже успели показать себя противниками политики Александра; Василий Ярославич ничем себя ещё не проявил, но судя по его дальнейшей деятельности, к дружине Жарогора отношения тоже не имел.
    Как в такой ситуации дружина Жарогора могла удержаться у власти? Ну разве что выдвинуть кого-то из младших сыновей Невского — и воспитывать его по-своему, ну а пока править от его имени. Но это до такой степени противоречило русским традициям, что вызвало бы сильнейшее сопротивление, сломить которое мог разве что Джучиор. Но зачем ему такие проблемы? Его потребность в союзе со Жругром — ситуационная. Раньше Джучиор боялся Ясаора, знал, что против него можно опереться лишь на жарогоровского жругрита, а никак не на русомировского, — вот и шёл напролом, помогал Александру добиваться власти в обход старших. А нынче положение Джучиора гораздо прочнее, особых угроз нет, и русомировский жругрит в таких условиях едва ли на что-то рискнёт, так зачем Джучиор станет в угоду Жругру проталкивать на великий стол и вовсе малолетнего, чего на Руси никто не поймёт? Лучше пусть правит тот, кому по русским обычаям положено; так спокойнее.
    Правда, Андрея Джучиор всё-таки обошёл (очень уж тот виноват), но отдал великое княжение Ярославу Тверскому — хотя он тоже старый крамольник, но всё же не главный. Сути это не меняет: Жругр вместе с дружиной Жарогора оказался задвинут в тень. Корона Жругров на нём — а реально правит жругрит. Такого ещё на Руси не бывало. Впрочем, не бывало и самого уицраорского двоевластия — а оно сглаживало конфликт: если раньше власть Жругра была отнюдь не полной, так сейчас она исчезла тоже не полностью — теперь уже он по возможности влиял на политику великого князя через тех или иных бояр.

    Жругрит действительно пока вёл себя смирно, боясь прогневать Джучиора, хорошо прятал камень за пазухой, так что потрясений не было. Ярославу Ярославичу наследовал его брат Василий Костромской, а тому — сын Невского Дмитрий Переяславский (Василий Александрович к тому времени умер). Тут уже власть передаётся строго по лествице; казалось, в этом плане жизнь вошла в старую домонгольскую колею. Но дружине Жарогора так не казалось — она прислушивалась к пульсу Земли и слышала, что спокойствие в Орде недолговечно — а значит, и тишь на Руси обманчива.

    Правда, повторение самого худшего не грозило: эпопея Ясаора завершилась. Он успел опустошить значительную часть Азии, прежде чем был разорван другими своими детьми, бравшими пример с Джучиора. Конечно, Ясаор чудовищно потряс весь мир — но гораздо меньше, чем рассчитывал Гагтунгр. Более всего удручало глобального демона то, что христианский мир хоть и сильно пострадал, но избежал тотального разгрома.

    Вместо той ушедшей напасти назревала другая — хоть и поменьше.
    Во владениях Джучиора не всё шло путём. Степная хаосса поддерживала отколовшегося от него Ногаора — уицраора орды Ногая, обосновавшегося на западе Поля и досаждавшего всем соседям. Не вдаваясь в детали сложных отношений между хаоссой, Ногаором и Ногаем, отмечу лишь главное для Руси: возникла перспектива замены довольного жизнью, сытого данью Джучиора хищным уицраором. Сам Джучиор подчинится хаоссе или будет убит (Ногаором или ещё кем) — второстепенно, в любом случае Руси угрожало повторение Батыева нашествия.
    Словом, обстановка в Орде сильно изменилась в худшую сторону — но Русомир мыслит иначе. Он как раз считал любую смуту в степи благом: раз пошли у ордынцев нелады, то надо это использовать.
    — Да чтобы их использовать, надо понимать в тамошних делах, — напоминает Навна. — Слушай Жарогора.

    — А что собирается делать твой Жругр? — спросил Русомир у Жарогора.
    — По обстановке. Скорее всего, надо помочь Джучиору покончить с Ногаором — разумеется, что-то получить взамен. Прежде всего — уменьшение дани.
    — И всего-то? — сморщился Русомир. — Они там все между собой перецапались — и не воспользоваться этим, чтобы скинуть их власть вовсе?
    — Говорю же: по обстановке. Если дело очень удачно повернётся, то можно и вовсе сбросить ордынскую власть. Но тут куда сложнее — всё равно пришлось бы искать взаимопонимания не с одним степным уицраором, так с другим, и в любом случае — платить.
    — Вот-вот — по обстановке… Знаю я это, даже мой жругрит под таким предлогом то и дело норовит покрепче мне на шею сесть, а уж твой… Мой жругрит обещает освободить Русь от Орды. Сначала поможет Ногаору против Джучиора. А там их обоих угробит.
    — Обещает — а выполнить не сможет.
    — Это увидим, а вот твой точно если что и сделает, то для себя, а не для меня.
    И безуспешно Земля из хрустального шара вопиёт к нему — он не слышит.

    И вдохновляемый Русомиром жругрит начинает действовать: сговаривается с Ногаором, надеясь, что тот и Джучиор друг друга растерзают. В мире людей это проявилось в том, что великий князь Дмитрий установил связи с Ногаем.

    Разъярённый таким поворотом дела Джучиор тут же вспомнил про Жругра, и они объявили великим князем другого сына Невского — Андрея Городецкого. Началась многолетняя усобица, принёсшая Руси огромные беды. Апогей её — Дюденева рать 1293 года, когда приведённые Андреем ордынцы опустошили большую часть Низовской земли. Тут вволю погуляла оседлавшая Джучиора степная хаосса — при активной помощи своей русской сестры.
    Дингра воет волчицей, Навна вразумляет Русомира, как только может. Потом Джучиор сумел-таки убить Ногаора, загнать обратно в нору степную хаоссу и восстановить в Орде порядок. Надежды Русомира растаяли: получается, его упования привели лишь к громадным бессмысленным жертвам. Самоуверенности у него заметно поубавилось, он гораздо больше прежнего стал прислушивался к Навне, Жарогору и Жругру, но настоящего перелома в его сознании не произошло — всё равно надеялся, что «Бог переменит Орду».
    Вскоре Дмитрий умер — и Андрей оказался старшим в роду, так что и правил до гроба.

    В теремке Навна учит Русомира, а в Мире жизненного пути бредёт по дну пропасти, невыносимо медленно продвигаясь к её дальнему краю, через всяческие завалы, временами утыкаясь в тупики. Не бывало ещё, чтобы кого-то из Жругров ей приходилось приручать столь долго. И не потому, что этот Жругр упрямее других, а потому, что Русомир не готов.