Народы и границы

    Наконец Наполеон пал, со своим Бартрадом вместе, Франция оккупирована иностранными армиями. Такого позора не бывало за все века королевской власти. Хорошо покуролесил родившийся в революционном костре уицраор. Его отец перевернулся в своём гробу в Уппуме и возопил:
    — Что это?!
    — Этот костёр, — откликнулась Жанна, — для меня страшнее руанского.

    Так был притушен французский костёр, но с тех пор уже беспрерывно горел, то разрастаясь, то ослабевая, приобретая различные формы, другой, не столь буйный, зато постоянный — костёр всеевропейский, а вернее сказать — западный. Западная цивилизация быстро и непредсказуемо развивалась, всё более становясь для России ориентиром — и угрозой тоже, в разных смыслах.
    На планы Навны всё это влияло очень сильно. Хотя сам по себе замысел превращения Русомира во всенародный идеал не был связан с событиями на западе, но условия для его выполнения сильно изменились: в чём-то стали куда лучше, в чём-то — наоборот. Западный костёр неплохо освещал Русомиру путь — но и угрожал сжечь всю Русь.

    А уицраоры воспринимают такой костёр исключительно как угрозу (за изъятием случаев, когда кто-то из них сочтёт уместным поджарить тем огоньком кого-то из собратьев; но обычно они опасаются так шалить — можно ненароком опалить и себя). И Венский конгресс (метафизически представлявший собой всеевропейский сход уицраоров для переустройства раскуроченного покойным Бартрадом мира) в первую очередь был призван притушить (в идеале — вовсе потушить) то пламя.

    Навне конгресс лишний раз наглядно показал, что её контроль над Жругром имеет предел. Крайне болезненный для неё польский вопрос уицраор решил совершенно наперекор русским богам.

    Как уже упоминалось, Австрия и Пруссия при разделах Речи Посполитой заграбастали коренные польские земли и запад Украины. По итогам наполеоновских войн у России появилась возможность мирным путём прибрать к рукам ещё немалый ломоть бывшей территории Речи Посполитой. Но какой именно?
    Для Яросвета и Навны ответ очевиден: надо забрать у Австрии её украинские владения. Таким образом, Украина, Белоруссия и Литва окажутся полностью в составе России, а коренную Польшу пусть Австрия с Пруссией поделят заново. Иначе говоря, земли, на которых потом должно возродиться (а оно возродится — на этот счёт у демиургов и собориц сомнений нет) польское государство, отделялись границей Российской империи от земель, где поляки в явном меньшинстве и где потом образуются Украина, Белоруссия и Литва. Словом, реальные границы государств станут заметно более похожи на те, что провели на своих картах Аполлон с Яросветом.

    Но тыкать демиургическими картами в нос Жругру оказалось бесполезно. Уицраор мыслит другими категориями и не понимает, с какой стати вопрос о границе должен решаться исходя из того, на каком языке где-то там говорят крестьяне. Однако Жругр вроде приручён Навной, должен её слушаться? Верно, вот только она держит его в узде с помощью людей, ориентирующихся на Верхомира, а значит — мыслящих по-дворянски. Равняйся они на Русомира — тогда другое дело. Ему ведь понятно, что Россия там, где русское население, — и к другим народам он подходит с такой меркой. И та западная граница империи, которую сейчас пытаются установить Яросвет с Навной, Русомиру видима: по эту сторону от неё поляков мало, по ту — почти сплошь поляки; естественно, тут сам Бог велел провести государственную границу. Но во власти люди, равняющиеся гораздо более не на Русомира, а на Верхомира. Конечно, они вообще-то признают, что поскольку на Украине люди в основном православные и как бы даже русские, то это аргумент в пользу присоединения к России именно последней ещё ей не принадлежащей часть Украины; но аргумент не решающий, он просто принимается к сведению наряду с другими — экономическими, военными и прочими. Вот и получается, что Верхомир тут для Навны худой помощник, раз уж сам в понимании сути вопроса недалеко ушёл от Жругра.
    В итоге Жругр — отчасти из собственных соображений, отчасти под влиянием Тевтора и Фюринга — распорядился по-своему: запад Украины оставил в составе Австрии, а к России прирезал изрядный кусок исконной Польши (с самой Варшавой). Искусственно выпяченная в результате такого приращения западная граница империи — своего рода знак того, как беспардонно Жругр извратил стратегию Яросвета в польском вопросе. Вместо того, чтобы заложить основу для его будущего разрешения, уицраор завязал узел ещё туже. И с этого момента Жругр участвовал в удержании Ванды под засовом как минимум наравне с двумя своими сообщниками, а скорее, стал даже самым главным из её тюремщиков. А Навна чувствует себя виноватой перед Вандой ещё больше прежнего — это же её конь так дурит.

    Вот ведь как приручённый уицраор может выкобениваться. И всё потому, что приручён он с помощью дворянского идеала, который сам привержен в огромной мере уицраорским понятиям — насчёт как границ, так и многого другого. Словом, эта неудача лишний раз напомнила Навне, что пора преодолевать зависимость от Верхомира, превращать Русомира во всенародный идеал — помощника соборицы в управлении уицраором.