Земная Русь

    После войны Святогор попытался опять вернуться на Ильмень, перетянуть словен к себе:
    — Сейчас побили хазар — так пойдём немедля все в Поле и уничтожим их вовсе!
    И в земном мире многие ему вторят — эйфория от победы велика. Волх настаивает:
    — Сначала займёмся Низовской землёй — а к этому надо хорошо подготовиться.
    И действительно начинает самую серьёзную подготовку. Так что не получается у Святогора обвинить его в уклонении от войны с хазарами — и словене продолжают держаться за своего воеводу. А главная подготовка к войне — обустройство Руси, то есть то, что Яросвету с Навной и нужно более всего.
    Лет через десять русское войско выгнало хазар из западной половины Низовской земли. Рассказы об этом походе потом и приобрели вид былины о Волхе Всеславьевиче.
    Святогор, теряя опору на севере, ушёл на юг, начал там сбивать новую дружину и Руси более особо не мешал.

    Если раньше лучшие силы без толку гибли на юге, то теперь они стали в основном использоваться на севере — с гораздо большей отдачей. А Дингра уже не ковыляла кое-как, а вовсе забегала. И росла на глазах. И её народ с нею.
    Теперь Русомир действительно стал посредником между Навной и народом. И Русь действительно делается, в общих чертах, такой, какой она представала в мечте Навны. Конечно, с разными изъянами, но такова жизнь.

    Картина получалась запутанная. Одни называли себя русью, другие всё равно словенами (именно в отрицаемом Навной узком смысле этого слова), третьи то так, то так. Одно с другим уживалось, поскольку русь и словене — общности, как бы в разных плоскостях пребывающие, не столь уж между собой несовместимые.
    — Не всегда разберёшь, — жаловалась Навна Яросвету, — кто русь, а кто — нет. С одной стороны, русь — весь народ Дингры, даже те, кто сами себя называют словенами, шелонянами или ещё как. С другой, кто сам себя причисляет к руси — тот и русь. Но ведь на самом деле русь — все, кто действительно соборны со мной!
    — Конечно. Но из всех определений руси это — наименее очевидное.
    — Ну да… но, когда я вижу, что один человек называет себя русином, а со мною не соборен, а другой зовётся словенином, хотя со мною соборен… да, бывает ведь такое, — это запутывает. Настоящая русь, соборная со мною, не полностью совпадает с кругом людей, которые сами себя именуют русью.
    Знала бы она, насколько усугубится это несовпадение в будущем!

    В каком-то смысле Русь похожа на планету. На её верхнем, обращённом к Богу полюсе — Соборная Душа. На нижнем, опрокинутом к дьяволу — существо, в «Розе Мира» именуемое велгой; но, пожалуй, более подходящее название — хаосса, ведь она — проявление мирового хаоса в отдельной стране.
    Хаосса — главнейшая врагиня Навны, от которой не избавиться никогда, как от тени. Пока Навна не имела возможности себя проявить в земном мире — не особо беспокоилась и насчёт хаоссы: нет там самой Навны — нет и её тени. Но едва Русь стала явью — выросла и хаосса.
    Соборная Душа объединяет вокруг себя лучшие силы Руси, хаосса — худшие. Она сходна с кароссой хаотичностью, распылённостью своих мыслей и действий, а с уицраором — жестокостью, склонностью объединять людей для насилия. Притом хаоссе бесконечно чужда присущая кароссе доброта, равно как и свойственное уицраору стремление к наведению порядка. Получается, она сочетает в себе худшие черты кароссы и уицраора, напрочь отвергая лучшие. Её отношение к стране — чисто хищническое. Хаосса приспосабливается к своей стране настолько, насколько это нужно для её ограбления, служит центром притяжения для всех разрушительных сил, для всяческого отребья. Хаосса бездумно пожирает свою страну, и, дай только волю, съест её целиком и саму себя напоследок.
    С рождения человек в руках Дингры. А дальше Навна начинает тянуть его ввысь, в русский соборный мир, а хаосса — вниз, в свою, так сказать, пещеру, где души людей прозябают и разлагаются во тьме и грязи, ограждённые от влияния Соборной Души, а тела их служат хаоссе, ведомые одними низменными инстинктами.
    Вокруг хаоссы кучкуются, чтобы что-то урвать. Однако делать это открыто и с размахом можно лишь при явном развале страны, когда пресекать разбой уже некому. Поэтому чаще хаоссе удаётся устроить крупное безобразие, замаскировав его под некое полезное (или хотя бы безвредное) дело. Вот на этом и основана связь той или иной хаоссы с какой-либо соборицей и её страной. Хаосса является тенью такой-то соборицы в том смысле, что приспособилась пользоваться огрехами именно её соборности для того, чтобы придавать разбою вид соответствующих соборности дел. Наша хаосса — русская в том смысле, что наловчилась прикрывать грабёж Руси русской соборностью. Понятно, что для Навны сейчас нет существа ненавистнее хаоссы. Хазаор, правда, сам по себе опаснее, но он нынче за лесами, а хаосса — тут.

     В последующие десятилетия освоение северных земель шло вовсю. Русь в разной мере подчинила все народности вплоть до Уральских гор. Их названия, попадая в русский язык, приобретали в нём ту же своеобразную собирательную форму: чудь, земигола, литва, пермь, мордва и так далее.
Но без Поля Навна как-то не совсем ощущала себя русской Соборной Душой — скорее лишь ильменской богиней.