После Смуты

    Когда люди просто единодушны со своей Соборной Душой, мечтают о том же, о чём и она, — это одно. А когда совместно воплощают общую мечту в жизнь — это другое, тут соборность выходит на более высокий уровень, воплощается во всенародном деле. Вот чего Навна давно уже жаждет. Она хочет со всем народом идти от той Руси, которая есть, к новой Руси, которая лучше. Но народ, разумеется, смотрит не столько прямо на неё, сколько на Русомира, а тот будущую Русь видит слишком смутно, чтобы к ней двигаться. Потому и не может быть устремлённого в грядущее всенародного дела. 

    Вообще-то самое простое и понятное всенародное дело известно множеству народов испокон веков — защита своей страны от какого-то очень опасного врага. Но оно возникает лишь спорадически, а в идеале его вовсе быть не должно. Для такой большой и сильной страны, как Россия, то древнее представление о всенародном деле — обычно нечто отвлечённое. Зато в ней есть условия для зарождения уже иного всенародного дела — того, о котором грезит Навна: мирного и постоянного. Но его организовать не в пример сложнее — требуется чёткое представление о том, какой должна стать страна, нужен план движения к этой цели.

    Однако в Смуту то простейшее понятие о всенародном деле вдруг обрело актуальность — власть деградировала настолько, что допустила врага в саму Москву, и народ должен был самоорганизоваться для спасения России. 
    Тогда Совет всей земли стал временным правительством России. В сущности, тот же Земский собор.
    Он работал и после учреждения новой династии. Но единства народа хватило лишь на то, чтобы выгнать из Москвы захватчиков и избрать нового царя. А при обсуждении вопросов не столь судьбоносных выявилась глубокая рознь между разными частями народа и неумение слушать друг друга, находить более-менее устраивающие всех решения. Без царя (фактически — без правящих его именем) не договориться. Вот так в человеческом мире проявлялась неготовность Русомира к реальному диалогу со Жругром — вместо диалога блуждающий в политике Русомир оказывался опять же подручным уицраора.
    Получается, Русомир выгнал из России ляхов, водворил устойчивую власть — и после такого великого дела упал в изнеможении, как берсерк после битвы. Уицраор опять оказался в основном предоставлен самому себе. А бесконтрольный Жругр наглеет — отсюда куча непорядков в управлении страной.

    Русомир глядел на это сердито, понемногу свирепел, пока в памятном (по разным причинам) всей Европе 1648 году не треснул по уицраорской башке Соляным бунтом. Видя, что даже стрельцы переходят на сторону восставших, Жругр прочувствовал мощь Русомира, присмирел.

    — Руководить тобой он, конечно, не может, — язвительно пояснила Навна, — а вот убить точно сумеет, если сильно разозлишь.
    — Да кто же знает, как можно им управлять, не слишком зля!
    — Как кто? Я знаю. Делай, что я велю, — и всё будет в порядке.
    Жругр опасливо покосился на разминающего кулаки лютого Русомира и спросил:
    — А вот прямо сейчас как поступить, чтобы и власть не развалилась и Русомир утихомирился?
    — Это ты как бы совета у меня спрашиваешь?
    Жругр тяжко вздохнул:
    — Нет, приказа ожидаю… госпожа моя.
    — Так слушай мой первый приказ. Упорядочь законы, с ними же неразбериха — а отсюда беззаконие, от которого народ очень страдает. И поживее!
    Жругр забегал, и в удивительно короткий срок комиссия во главе с князем Одоевским составила Соборное уложение — свод законов, действовавший потом почти два столетия (что уже свидетельствует о качестве проделанной работы). Он был принят Земским собором 1649 года и ощутимо способствовал наведению порядка в стране и ограничению произвола властей.