Неприкаянный Тукс
— Русомир, ты за что Тукса не любишь? — спрашивает Навна.
Тукс (если кто не знает) — такой жизнерадостный пингвин, талисман операционной системы Linux. Во всём мире на настольных компьютерах преобладает, как известно, другая система — Windows (в просторечье — винда). Русомир тоже привык воспринимать её как неотъемлемую часть любого нормального компьютера, а посему отвечает:
— Везде винда, все к ней привыкли, зачем менять её на какой-то Линукс?
— А затем, что винда — американская, с закрытым кодом, и вообще, она для людей, которые в компьютерах ничего не понимают и понимать не хотят. Она же страшно мешает настоящей глубокой компьютеризации России. А единственный её серьёзный конкурент — Линукс.
И Тукс откуда-то выскочил, на Навну посматривает почтительно и с надеждой, на Русомира — недовольно. И Жругр глядит на Русомира с осуждением — ему винда тоже не по нутру, поскольку американская, а потому косвенно является орудием Стэбинга. Но Русомир стоит на своём:
— Так во всём мире винда — основная операционная система. Вот ты, Тукс, можешь назвать хоть одну страну, из которой ты уже выгнал винду или хотя бы всерьёз её потеснил, — чтобы мне было на что равняться?
Тукс молчит, клюв повесил.
— Вот, — продолжает Русомир. — Нет такой страны. А раз так, то оставьте меня в покое. Нет образца для подражания — не о чем говорить.
Навна не унимается:
— Такая страна — Россия, которая будет! В ней или Линукс, или наша система на основе Линукса, или вообще наша, с нуля написанная и тоже открытая, но никак не винда. Вот на эту Россию равняйся.
— Но я-то вижу именно Россию, которая есть, именно в том виде, в каком она есть. А в ней он, — Русомир пренебрежительно ткнул пальцем в Тукса, — нужен разве что некоторым оригиналам или тем, кому Линукс требуется по работе. А народу он ни к чему. Народ за винду.
Тукс посмотрел на него исподлобья, сердито пощёлкивая клювом, но, понимая, что никак на этого великана воздействовать не может, перевёл взгляд на Навну.
— Ничего, — утешила его та. — Мне лучше знать, что русскому народу нужно, а что нет, а посему вообще вопрос решён — мы тебе поможем прогнать винду хотя бы с российских компьютеров. Только не прямо сейчас.
Тукс с недоверием развёл ластами. А вот у Навны сомнений никаких.
Жругр тем временем внедряет Линукс своими методами в государственной сфере, но результаты скромны. А однажды решился заменить винду Линуксом в школах по всей стране, к чему его подталкивали Яросвет и Навна. Вообще-то, затея весьма сомнительная, пока народный идеал против, но и ничего не делать до тех пор, пока тот не преобразится, тоже неправильно. Впрочем, и без того тяжёлая задача осложнялась ещё и разногласиями русских богов со Жругром. Особенно из-за места самих школьников в этом проекте.
— В идеале дети вообще не должны заметить, что операционная система заменена, — заявил уицраор. — Приходят однажды в класс, на компьютерах всё то же самое, что было вчера, а на самом деле внутри уже Линукс, а не винда. И этот урок для них ничем не будет отличаться от вчерашнего. Вот так было бы прекрасно!
— То есть как?! — возмутилась Навна. — Да главная цель как раз в том, чтобы дети привыкали к свободному программному обеспечению и вникали в него!
— Главная цель в устранении зависимости от Стэбинга, да ещё тут экономия средств. Тукс, хотя бы ты со мной согласен? Ведь главное в том, что в школьных компьютерах будешь уже ты, а не винда, а знают ли про это дети — без разницы. Так ведь?
— Нет, не так, — возразил Тукс. — Я желаю познакомиться с детьми, а не сидеть в компьютерах невидимкой. Тем более что иные школьники разбираются в компьютерах куда больше, чем учителя, так как же можно их столь бесцеремонно отталкивать?
Жругр глянул на Яросвета… нет, тут на его понимание нечего надеяться. Потом на Русомира — но тому весь их замысел в лучшем случае безразличен. Дингре — тем более.
— Ну и не соглашайтесь, — сказал уицраор хмуро, в очередной раз ощутив своё одиночество. — Всё равно сделаю всё по-своему.
— Ничего ты там не добьёшься, если не будешь меня слушаться, — предрекла Навна. — Слишком много на себя берёшь.
— Справлюсь.
Что было дальше — автор этой книги видел, так сказать, изнутри, поскольку сам участвовал в данном эксперименте. Не в качестве орудия Жругра, а в числе поддерживавших это начинание самодеятельных линуксоидов. Там получилась наглядная иллюстрация того, как действует неуправляемый соборицей уицраор.
Фронт этого наступления на винду выглядел как вилы. То есть на отдельных участках, где действовали по-настоящему заинтересованные люди (немногие учителя информатики, или линуксоиды со стороны — связанные с официальным проектом или вовсе сами по себе, иногда — школьники), могли происходить глубокие прорывы. Даже столь глубокие, что будь по всему фронту хоть что-то подобное, вся российская школа действительно перешла бы на Линукс. Но в том-то и дело, что это на отдельных редких участках, в немногих школах. А в других, по сути, никто ничего не делал, поскольку никому это не нужно. Указания Жругра саботировались уже на верхних уровнях системы внедрения Линукса в школы, а которые всё же доходили до самих школ, те тонули в безразличии уже там. А дальше всё согласно азам военного искусства: отдельные глубокие прорывы, не прикрытые с флангов и с тыла, ликвидируются, и всё наступление срывается. Конечный его результат, по сравнению с ожидаемым, очень скромен. Лишь в немногих школах Тукс как-то окопался и удерживается, на возможность нового наступления особо не надеясь. В отличие от Навны, которая по-прежнему уверена в успехе — как на этом направлении, так и на других. Она же видит общую причину всех подобных провалов и прекрасно знает, что может её устранить — не впервой.
— Вот видишь, — сказала Навна Жругру, — никто твоих приказов не выполняет, сплошную показуху устроили. Если кто в самом деле чего-то достигает, то большей частью как раз те, кто ни на чьи приказы не обращает внимания, а действует по собственному разумению.
Жругр угрюмо молчит. Признавать провал не хочется — но он же налицо. Расхлябанное воинство уицраора в этой истории действительно смотрелось прямо-таки позорно — тем более рядом с самодеятельными линуксоидами. Он видел, что его приказы нагло извращаются и просто игнорируются чуть ли не всеми, кто обязан претворять их в жизнь. Такое для любого уицраора — смертельное оскорбление, а если он ещё и видит, что не может ничего с этим поделать, — то даже повод для депрессии.
— Это Русомир, — процедил наконец Жругр. — Твой Русомир всё сорвал. Он всем внушает, что компьютер без винды не компьютер, а Линукс в школах — и вовсе вздор. Как можно чего-то добиться, когда против не только народ, но даже и сам народный идеал?
— Но Русомир мешает самодеятельным линуксоидам точно так же, как и твоим людям, однако первые всё-таки малыми силами чего-то добиваются, а вторые всей организованной толпой — почти ничего. Это потому, что первые на самом деле работают, а вторые — имитируют.
Жругр всё это знал, и отнюдь не только по Линуксу. Он натыкался на подобное везде, где надо не Запад догонять и не утраченные советские достижения восстанавливать, а делать что-то невиданное. Но у него есть серьёзное возражение:
— То, что некоторые что-то там самостоятельно делают, не слушая ни меня, ни Русомира, — в это я не особо вникаю, не моя сфера. Но мои приказы должны выполняться не этими немногими оригиналами, а обычными людьми. Они глядят на Русомира, а он так кривится, глядя на наш школьный проект, что у всех руки опускаются. Пока ты его не перевоспитаешь, порядка не будет.
Да, с этим не поспоришь; в очередной раз к тому же вышли. Действительно, главная беда — вовсе не своеволие Жругра и Дингры. Не так уж оно безгранично — оба они, при всех выкрутасах, всё равно за Яросвета и Навну держатся, боятся слишком оторваться от них. Главное — исправить народный идеал. И подняться по нему на Жругра.