К будущей Земле

    «Ладно, им виднее, распадётся ли Союз, а самая суть дела всё равно остаётся той же», — рассудила Навна, привычно отстранилась от подобных тяжких мыслей и заняла своё место в теремке. Вот здесь она точно лучше всех знает, что и как делать.
    — Русомир, процветание России зависит от того, насколько успешно ты сможешь вести за собой русский народ. Сосредоточься наконец на этом — главном.
    — А влиять на другие народы Союза? Разве это менее значимо?
    — Менее.
    — Как же так? Если украинцы, узбеки, грузины и остальные не будут на меня равняться, то ни к чему хорошему не придём.
    Сейчас Русомир перед Навной — как она сама перед отцом. На неё смотрит могучее и упрямое русское мы, и вот тут как раз тот случай, когда она явственно ощущает своё я, в соборности отнюдь не растворённое и жаждущее тянуть соборность ввысь, как бы та ни упиралась. Теперь уже Навна подбирает слова, чтобы не слишком раздражать несговорчивое мы. Будь она даже согласна с необходимостью роспуска Союза, всё равно признаться в этом Русомиру не решилась бы.
    «Сложно объяснять другому то, что самой неясно», — грустно отметила про себя Навна, и промолвила уклончиво:
    — Если ты не сможешь вести за собой к процветанию русский народ, то и другие народы не станут на тебя равняться. Так что насколько ты авторитет для других народных идеалов — вопрос вторичный. А первично то, насколько ты разбираешься во всех проблемах, какие только есть в стране. Если разбираешься — будет в России порядок и никто его не поломает. Не разбираешься — не будет порядка, никто вместо тебя ничего не сделает.
    И поймала себя на мысли, что под Россией подразумевает скорее нынешнюю РСФСР, чем весь Союз. У Русомира такого раздвоения нет, для него СССР и есть Россия.    

    Постепенно воспитывая Русомира, помогая ему изживать простонародность, Навна с его помощью всё сильнее влияет и на Жругра. Но успехи заметно меньше, чем хотелось бы.

    А в Мире времени она летит на Жругре к будущей Земле, различая её всё отчётливее, уже в деталях; путеводная звезда становится в самом деле похожей на планету. И настоящую Землю Навна из виду не упускает. Уже уверена, что та движется примерно в том же направлении и не потеряется. Главные страхи остались позади, сейчас полёт относительно нормальный. Конь только слишком строптив. Жругра к коммунизму тянет, а Навна всё настойчивее подправляет траекторию полёта, толкует коммунизм по-своему и старается увлечь Жругра чудесным русским будущим, в сиянии которого коммунизм померкнет. Но уицраор не всегда признаёт её толкования верными, а русский рай для него заслонён марксистской химерой, с рождения в его сознание вколоченной. И чем решительнее Навна направляет Жругра к истинной цели, тем сильнее он брыкается.
    — Осторожнее, слетишь с него, — предостерегает Яросвет.
    — Так что поделаешь… и не так падала. А что мне ещё остаётся — если потакать ему, так увезёт меня куда не надо. Да и не слечу я. Скоро он разглядит настоящее светлое будущее и сам к нему с радостью понесётся, я в это верю.

    Тут нечего возразить. Навна иной раз доверяет своим фантазиям больше, чем следует, вот только перестань она вовсе им доверять, начни жить одной реальностью — перестанет быть Навной, и толку от неё не будет. Тут сложно соблюдать меру, всё равно время от времени ошибаешься. И как знать, может, красный Жругр действительно способен на преображение, ведь и Яросвет такую возможность отвергнуть напрочь не может — мало ли что и как повернётся в потёмках души метафизического медведя.