Власть от Бога

    В 1425 году умер Василий I, сын Дмитрия Донского. После него остался только 10-летний сын, тоже Василий.
    — Он и должен занять престол, — сказала Навна Жругру. — Власть от Бога.
    Жругр колеблется. Конечно, он тоже предпочитает, чтобы престол занимал тот, кто имеет на то законное право, — ему легче будут подчиняться. Но другие соображения могут перевесить — а они в данном случае налицо. Малолетний правитель — для уицраора большая проблема. В случае с Дмитрием Донским выбора не было, а сейчас ситуация иная — живы ещё братья Василия I, они-то вполне взрослые. Не лучше ли будет отдать власть старшему из них — Юрию? То, что на его стороне лествичное право, — аргумент ныне слабый, но тоже сгодится в дополнение к главному: государству нужен дееспособный глава.
    — Целесообразность выше законности, — напомнил Жругр. — Яросвет мне с рождения это внушил, и ты подтверждала. Александру Невскому разве не потому власть вручили? И московские князья завладели верховной властью только на таком основании, вопреки всякому закону, разве не так? И ты была этому очень рада. А теперь ты же мне говоришь, что власть — от Бога. Как же от Бога, коли мы доселе сами ею распоряжались?

    Вот вечная печаль Навны — убеждать тех, кто глух к голосу планеты. Навна и сама неплохо слышит Землю, и верит Яросвету, который волю планеты растолкует гораздо полнее, но вот как всё это объяснить тем, кто застрял на прошлой Земле, мыслит прошлым? Жругр не чувствует, как меняется жизнь, а потому не понимает, что Навна вправе сейчас приказывать ему совсем не то, что велела раньше. Он не видит, что народный идеал изменился. Для Русомира небесная Русь — уже нечто действительно значимое, гарант конечной справедливости, превращающий зло преходящего мира сего в нечто малозначащее. Подчиняйся вышестоящему, не рассуждая, прав ли он, — и попадёшь в рай; если он не прав — будет гореть в аду, то есть Бог его накажет несравненно строже, чем это сделал бы ты. Русомир готов слушаться Жругра гораздо больше прежнего, но ему нужна уверенность, что власть — действительно от Бога. А Жругр этого не понимает.

    — Но разве ты не хочешь, — спросила Навна, — чтобы народ воспринимал великого князя как Богом поставленного и повиновался ему беспрекословно?
    — Хочу.
    — А власть будут воспринимать как данную Богом, если только она переходит из рук в руки исключительно по праву рождения, а не человеческим произволом. А у нас как? Одни заменят великого князя на угодного им, другие скажут: эта власть от них, не от Бога, она о них будет заботиться, не о нас, мы её не признаём. Никогда такая власть своей для всех не станет.
    Жругр, однако, колеблется. У Русомира и Властимира тоже не вполне твёрдое ещё мнение на этот счёт. Отсюда и раскол на Руси — одни за Василия, другие за Юрия, и в эту смуту влезают Орда и Литва, расширяют своё влияние на Русь.

    А со смертью Юрия суть смуты обнажилась окончательно. До сих пор она хотя бы внешне могла выглядеть как династическая коллизия — прямое престолонаследие против лествичного. Но со смертью Юрия этот вопрос был исчерпан: теперь Василий Васильевич — великий князь хоть по старому порядку престолонаследия, хоть по новому. Но старший сын Юрия Василий провозгласил себя великим князем — уже вообще без какого-либо законного основания.
    — Вот она, твоя логика, — упрекнула Жругра Навна. — Хватайся за власть всяк кто хочет. Ладно, приоритет законности ты отрицаешь, но где тут хотя бы целесообразность, в чём смысл претензий Василия Юрьевича на власть с точки зрения пользы для страны?
    — Ни в чём, — ответил уицраор сумрачно. — Он меня неправильно понимает.
    — Но ты погляди, как много сторонников он нашёл. Ни законности за ним, ни целесообразности, — а такое войско собрал; за ним хаосса, что-то слишком сильна она стала.
    Жругр помог Василию II подавить этот мятеж, но изъяна в своей стратегии так и не признал.

    Прошло 9 лет. Казалось, смут более не предвидится. Василий II — законный государь, и у него уже двое сыновей, так что пресечение рода маловероятно. Но в 1445 году Василия угораздило попасть в плен к казанскому хану. А это катастрофа.

    — Я тебе сколько твердила, — говорит Жругру сокрушённая Навна, — что великий князь не должен сам водить войска — во всяком случае, без самой крайней необходимости, а тут её не было! Только не напоминай про Александра Невского или Дмитрия Донского, время уже не то.
    Но «время уже не то» — аргумент, на уицраоров вообще слабо действующий.
    — Великий князь должен делом подтверждать своё право на власть, — угрюмо оправдывается Жругр, сам подавленный произошедшим и, главное, предполагаемыми последствиями пленения князя. — А чем это можно доказать вернее, чем выигранной битвой?
    — Да не должен он ничем доказывать право на власть, потому что власть его — от Бога!
    — Это для людей не так уж важно.
    — Было не очень важно, а сейчас Русомир другой — и народ другой, словом, время не то… Не используешь свою главную опору.
    Но не может Жругр по-настоящему это понять. И предлагает соответствующий его логике выход:
    — Если за освобождение Василия затребуют слишком много, то лучше его низложить и не выкупать вовсе. Есть кем его заменить.
    — Только не это! Его власть от Бога…
    Но тут уже по кругу пошли; совсем не стало у Навны взаимопонимания со Жругром.

    Свободу Василий II получил на тяжелейших условиях, прежде всего — обязался заплатить огромный выкуп.
    — Зачем нам такой князь? — осерчала Дингра. — И так страна разорена, а теперь ещё и выкупай этого неудачника.
    — Вот именно, — поддакнул Жругр. — Проще его свергнуть, тогда и выкуп собирать незачем.
    И с таким советом к Дмитрию Шемяке, второму сыну Юрия Дмитриевича.
    Тот в сомнениях:
    — Свергнуть? А дальше с ним что делать? К тому же у него два сына, они тоже имеют больше прав на престол, чем я.
    — По лествичному праву ты их выше.
    — Да кто нынче считается с лествичным правом?
    — Сейчас ты можешь захватить всех троих, а там их как-нибудь убей потихоньку. И окажешься старшим в роду, законным великим князем.
    У Дмитрия мороз по коже. А Навна ему:
    — А ещё окажешься новым Святополком Окаянным, новым Бердибеком. Что значит «убей потихоньку»? Не могут сразу трое вот так быстро сами умереть, никто не поверит, что без тебя обошлось. А то, что станешь старшим, — одна видимость: добытое таким злодейством старшинство люди не признают. Есть в вашем роду ещё князья, вот кто-нибудь из них и свалит тебя, как Ярослав Святополка. И мы с тобой ещё на небесах свидимся, не забывай.
    — А я не для себя, — оправдывается князь. — Я для спасения Руси от правителя, который её уже наполовину загубил и может угробить окончательно.
    — Лучше заплатить выкуп, чем свергать законного государя и тем ввергать страну в смуту — она обойдётся куда дороже любого выкупа!
    Дмитрий, посомневавшись, принял решение:
    — Я его всё же свергну. Но не буду убивать ни его, ни детей. Даже в темнице держать не стану. Отправлю в ссылку, удел выделю какой-нибудь.
    Теперь на него озадаченно смотрят и Навна, и Жругр. Да, Дмитрий выбрал некую середину, но никак не золотую. А золотой тут и нет: надо либо Навну слушать, либо Жругра.
    Шемяка сверг Василия и, послушавшись настояний Жругра, ослепил.
    Тут дружина Жарогора отступилась от Жругра — и от него отделился жругрит. Главное отличие его от отца — безусловное признание того, что власть — от Бога, а значит, люди не могут решать, кому править. Такую программу вложил в него Яросвет. До сих пор надеялся, что Навна как-нибудь доведёт эту идею до старого Жругра, а теперь уже в это не верил.

    — Ты совершил преступление, какого до тебя Русь вовек не видала, — сказал Шемяке Жругр. — Даже с мелкими князьями так почти никогда не поступали, а чтобы с великим князем — и вообразить невозможно. И уже выглядишь несусветным злодеем. Так чего уж тебе терять, семь бед — один ответ, доведи дело до конца, истреби эту семью под корень… ну держи в тюрьме, хотя бы, только не выпускай! Ведь с ними и власть из рук выпустишь.
    Но Дмитрий человек, и вокруг него люди, слишком трудно ему твёрдо следовать указанным уицраором путём, особенно когда Навна с него сбивает. Дмитрий отправил Василия Тёмного с детьми в Углич, оттуда — в Вологду. Вроде как в ссылку, по сути же — выпустил на свободу. К ним тут же стали собираться их сторонники, и через полгода выгнали Шемяку из Москвы. А в ином мире жругрит скинул с трона Жругра.
    — Я же предупреждал, — укорил Дмитрия уицраор. — Вот как тебе твоё милосердие аукнулось.
    А Навна Шемяке уже ничего не говорила. Раньше надо было быть милосердным.
    Русские боги короновали жругрита — пятого Жругра. Низложенный четвёртый Жругр несколько лет сопротивлялся, пока после убийства Шемяки не испустил дух.