Нянька

    Приземлившись у Ильменя, Навна скоро в полной мере прочувствовала, каково нянчить новорождённую кароссу. Дингра росла еле-еле и вечно болела.
    Сама по себе такая напасть не стала для Навны неожиданностью. Она давно знала, от чего зависит состояние кароссы (об этом говорилось в части «Небесные дебри»), и заранее настраивалась на то, что Дингру придётся денно и нощно оберегать от гибели. Но на деле смерть подбирается оттуда, откуда не чаяли. Навна ведь готовилась растить Дингру на краю Поля, а значит, защищать её прежде всего от когтей Хазаора. А вышло иначе: основная угроза проистекает как раз из того, что Хазаор далеко.

    Это выглядело бы парадоксом, будь тут обычная каросса. Но Дингра не просто каросса — она как бы дочка Святогора: её племя складывается вокруг словенской дружины, а та ведь запросто может в здешней непривычной обстановке растаять, незаметно превратиться в ничто. Казус в том, что многолетняя основательная подготовка большого наступления на Хазарию — дело, которое можно истолковать и повернуть по-всякому. Люди в дружине очень разные; кто-то жаждет побыстрее вернуться к Полю, а кому-то и нравится здешняя довольно безбурная жизнь — и возникает соблазн обосноваться здесь навеки, забыв о Поле. И они неизбежно начнут разбегаться (некоторые уже начали). Ведь словене держатся друг за друга именно для того, чтобы сообща сражаться за Поле, а без этой цели им незачем быть вместе.
    Те, кто отбрасывал мечту о Поле, по сути переставали быть словенами, шарахались от самого этого имени как от опасного клейма, накладывающего на них непосильное бремя борьбы за Поле. К примеру, если расселились они по Мсте, то это просто мстяне, а если по Шелони — то просто шелоняне, и тому подобное. Словене, отказавшиеся от запечатлённой в самом их имени объединяющей идеи, начинали рассыпаться на живущие сугубо местными интересами племена, которых более ничто не связывало. Ежели так дело покатится, словен не останется вовсе и Дингра растворится в северных лесах, люди разойдутся от неё к племенным кароссам, которым Навна не нужна — как и они ей.

    Противостояли такому распаду истинные словене — почитатели Святогора, составлявшие костяк дружины. Но, защищая Дингру от одной угрозы, они создавали другую. Ильменская земля в их понимании — не более чем очередной тыл для войны с хазарами. Мало-мальски тут закрепились — и вновь занялись набегами на юг, всё надеясь разжечь всеобщее антихазарское восстание. На серьёзное обустройство ильменского гнезда у них не оставалось ни времени, ни сил; да и желания такого особо не было. Не слишком беспокоило их и то, что выведенные из себя хазары постараются в конце концов добраться до этого гнезда через все леса и болота, чтобы его разорить. Разорят — в другое место уйдём, и все дела. Это ясно, образ мыслей настоящих словен Навне с детства ведом, она и сама жаждет немедля оторвать башку Хазаору. Но у неё Дингра на руках — а такой заморыш никуда уйти не сможет, при разгроме ильменского гнезда погибнет неминуемо; от сознания этого вся воинственность из головы Навны улетучивается без следа. Не время пока нападать на Хазаора, надо предварительно выполнить нынешний план Яросвета.

    Яросвет намерен на несколько десятилетий приглушить войну с хазарами и в относительно мирной обстановке под защитой северных лесов спокойно вырастить Русь. Окрепнет она — тогда и возьмёмся за Хазарию.
    Но в таком виде Яросвет свою стратегию земным словенам не предлагает — слишком неудобопонятна. Земная жизнь коротка, и хочется достичь желаемого быстро, а этот путь — долгий, конца не видать, отчего он выглядит ведущим в никуда. Откладывание цели на отдалённое будущее обычно воспринимается людьми как топорно завуалированный отказ от неё. Словене (за очень малым исключением) полагали, что должны выбирать одно из двух: продолжать войну за Поле без перерыва или прекратить её раз и навсегда — только такие варианты общепонятны. А это для Дингры выбор из двух смертей.
    Яросвет всё учитывает — и знает, как юной кароссе проскользнуть между смертями. Он внушает тем, кто его слышит, что надо не тщиться прямо сейчас сокрушить Хазарию, а планомерно брать в свои руки то, что действительно можем уже сейчас взять, а именно — Низовскую землю (так тогда именовали Волго-Окское междуречье с окрестностями). Через неё пролегает кратчайший путь между Ильменской землёй и Полем. Низовские племена находились в зависимости от Хазарии. Словене всегда желали выдавить хазар оттуда, но не могли — не хватает сил, тем более что те нацелены большей частью не сюда, а прямо на Поле. А Яросвет предлагает сосредоточиться именно на Низовской земле.
    Причём умалчивает о том, что глубинный смысл такого наступления вовсе не в том, что Низовская земля сейчас так уж нам необходима. Суть в ином.    Пытаясь немедленно свалить Хазарию, словенская дружина надорвётся и погибнет — вместе с Дингрой; а если, наоборот, вовсе прекратит войну, то тихо зачахнет — опять же вместе с Дингрой; так пусть вместо этого занимается посильным делом и крепнет — вместе с Дингрой.

    Спору нет, такая стратегия Яросвета смотрится скромно рядом с залихватским планом Святогора — и воспламеняет совсем немногих. Правда, это умнейшие из словен, зачастую люди влиятельные, так что в какой-то мере они сдвигают активность дружины в указываемое демиургом русло. Пожалуй, именно благодаря им и живо ильменское гнездо. Но разве что живо — а по-настоящему развиваться начнёт лишь тогда, когда указываемый Яросветом путь будет признан верным всеми словенами. Тогда и Дингра станет сильной и здоровой.