Овраг у Меридиана
Данный рассказ представляет собой сиквел к повестям В.П.Крапивина «Гуси-гуси, га-га-га…», «Застава на Якорном поле» и «Крик петуха». Время действия — примерно через десятилетие после событий, описанных в тех книгах, — то есть где-то около 2043 года.
I
Обычно Цезарю Лоту было несложно попасть из обсерватории «Сфера» в таверну «Проколотое колесо». То, что они находятся на разных гранях Великого Кристалла, — не помеха. Будь он один, перенёсся бы к таверне (на деле являющейся конспиративной квартирой) посредством прямого перехода. Однако на сей раз требуется провести туда гостя из такого мира, в котором контакты с параллельными пространствами считаются скорее фантастикой. Так что Цезарь повёл его длинным, но сравнительно простым путём, придерживаясь невидимого Генерального Меридиана.
Едва локальный барьер остался позади, как Цезарю стало немного не по себе. Казалось бы, он должен испытывать совсем иные чувства при очередном визите в своё родное пространство (параллельное пространство Бэта, по терминологии «Сферы»), в свою родную Западную Федерацию. Однако не может Цезарь на родине быть столь же безмятежен, как в пространстве Альфа (том, где расположена «Сфера»). Знает, что тут можно нарваться на что угодно. Он идёт осторожно, внимательно глядя вперёд. А уже через несколько минут замирает на месте, различив далеко впереди в редколесье несколько человеческих фигур. И быстро сворачивает влево, где за кустами и подростом угадывается овраг.
Заросшая ивой бровка оврага в двухстах шагах от Меридиана — неплохая наблюдательная позиция.
— Кто это может быть? — полюбопытствовал Гость, устраиваясь там поудобнее.
— Понятия не имею, — ответил Цезарь, доставая бинокль, который взял с собой именно на случай подобных неожиданностей. — Мало ли кто мог тут оказаться по каким-то своим делам или от безделья, даже не подозревая, что угодил на Меридиан. — Понаблюдал немного и озабоченно заметил: — Но похоже, что эти идут прямо навстречу нам — то есть тоже по Меридиану… а значит, по крайней мере один из них его чувствует.
— Так, может, кто-то из ваших.
— Очень надеюсь. Но мы не высунемся отсюда прежде, чем в этом убедимся.
Гость хмуро заметил:
— Мне не очень ясно, в чём дело. В «Сфере» мы с твоими друзьями больше обсуждали способы перемещения из одного параллельного мира в другой — и так этим увлеклись, что про обстановку в Западной Федерации толком поговорить оказалось некогда. Хотя, как теперь вижу, следовало бы.
— Ну да, — согласился Цезарь. — Говорили про то, что нам нравится, а о прозе жизни подзабыли.
— Мы крадёмся, словно преступники — хотя, насколько понимаю, ничего противозаконного не делаем.
— Не делаем. И никто нас не арестует — не за что. Но на меня там многие имеют зуб — и могут просто втихаря шлёпнуть — ну и тебя за компанию.
— Интересные порядки в Федерации. Вообще-то вроде там сейчас правит парламент — и никого нельзя не то что просто так шлёпнуть, но даже и арестовать без предъявления обоснованного обвинения. Разве не так?
— Формально так и есть. И на самом деле тоже было бы так, умей люди толково распоряжаться властью. Но откуда возьмётся такое умение? Федерация же целое столетие управлялась Главной Машиной, люди банально отвыкли мыслить о чём-либо, выходящем за рамки частной жизни. Привыкли, что государственные дела вершатся без участия людей — мол, нечего человеку в такое лезть, пусть Машина за всех думает. Вот и представь, как теперь руководят страной люди, которым с детства вдалбливали, что ничем подобным им никогда заниматься не придётся. Бардак там сейчас.
— И потому очень многие ностальгируют по власти Машины?
Цезарь, разглядывая приближающихся неизвестных (уже видно, что их четверо), ответил не сразу. Очень уж болезненную тему зацепил Гость.
Десяток лет назад Цезарю с Витькой Моховым казалось, что они решили проблему, стирая индексы у посетителей Верхнего парка и обвалив в итоге диктатуру Машины. Но вышло то, о чём предупреждал Витькин отец Михаил Алексеевич: на руинах Машинной системы возникло нечто хаотичное и непредсказуемое.
И до самого последнего времени Цезарь не представлял, что же с этим делать, в каком направлении двигаться.
Но недавно Филипп Кукушкин — а он по-прежнему чемпион по проникновению на самые недоступные грани Кристалла — открыл удивительное параллельное пространство.
На первый взгляд оно сильно похоже на пространство Альфа. Во всяком случае, Россия там во многом такая же (прежде всего — столь же человечная). Однако есть также нечто невиданное — и крайне важное. Что именно? Этого Цезарь (тоже побывавший затем в том мире вместе с Филиппом) уяснить не мог.
Правда, главнейшее внешнее различие очевидно. В той России между, так сказать, научным авангардом общества и большинством народа нет той отчуждённости, которая заметна даже в России пространства Альфа (не говоря уж о Западной Федерации). И потому нет страха, что народ потребует от власти дать укорот «слишком умным», пресечь их подозрительные эксперименты. Естественно, в этом смысле та Россия стала для Цезаря примером для подражания, образом будущего. Можно назвать её Завтрашней Россией, а всё то параллельное пространство — Завтрашним миром.
Но остаётся непонятным, какова глубинная основа такой гармонии, царящей в Завтрашней России. Цезарь жаждет это выяснить, чтобы попытаться достичь того же на родине предков. Однако выяснить не получается. Потому он и решил, что неплохо бы сводить на экскурсию в Западную Федерацию кого-то из того мира, устроить обмен опытом.
Правда, найти желающего пуститься в такое путешествие оказалось нелегко — в Завтрашней России параллельными пространствами не особо интересуются (да и в само их существование мало кто верит). Всё-таки один экстремал согласился — вот его и провели сначала в «Сферу», а теперь он направляется с Цезарем в «Проколотое колесо».
— Ностальгируют, — ответил наконец Цезарь. — В особенности сами машинники.
— Кто?
— Обслуга Главной Машины. Машине ведь нужны всякого рода помощники — от уланов до специалистов по внутренностям самой Машины. Целая каста сложилась — а там уж не разберёшь: то ли они всего лишь выполняют указания Машины, то ли их верхушка сама вертит Машиной в своих интересах. Но в любом случае жили они хорошо — а сейчас уже не то, поскольку над Машиной — выборный парламент. Вот они и хотят вернуть старое. И шансы на это, прямо скажу, серьёзные. Они упирают на то, что наша нынешняя человеческая власть некомпетентна, тогда как Машина со своей обслугой — структура вполне организованная и с огромным управленческим опытом. Причём это чистая правда — вот что хуже всего. Машинники — в самом деле единственная по-настоящему дееспособная сила во всей Федерации. Фактически сейчас это мафия, стремящаяся восстановить старые порядки.
— Понятно. Но будь народ твёрдо настроен сам всё решать, постепенно научился бы управлению — и никакая мафия помешать не сможет.
— Увы, такой твёрдости и в помине нет. Нравилось большинству жить под Машиной…
А четверо неизвестных уже в трехстах метрах.
— Так и есть — идут строго по Меридиану, — констатировал Цезарь. — И это точно не наши.
А когда те прошли мимо оврага, добавил, откладывая в сторону бинокль:
— Я узнал их очкастого проводника. Правда, раньше с ним не встречался, но Ёжики показывал его на видео. Это Кантор. Характерная внешность, не перепутаешь.
О деятельности Кантора со товарищи Гость наслышан — её обсуждали во время встречи в «Сфере». Он заметил:
— Но Ёжики и Кантор с другой грани.
— С другой. Но раз Кантор уже в Западной Федерации, то логично предположить, что и сообщники его наверняка здесь.
— Ложные Командоры?
— Да, они и вся их мафия. С тех пор, как её прижали на Полуострове, о ней ничего определённого не известно. А теперь, похоже, дело проясняется: та мафия связалась со здешней. Что ж, основа для сотрудничества налицо: у одной мафии власть (хоть и ограниченная) в Западной федерации, у другой богатый опыт контактов с параллельными мирами.
— Представляю, что будет, если в Федерации восстановится диктатура Машины, а все эти Ложные Командоры с сообщниками будут ей служить… или использовать её, что сути не меняет. Получится целое государство, способное совать свои щупальца на другие грани Кристалла.
— Да, перспектива невесёлая. Но как бы то ни было, а прямо сейчас надо предупредить наших про этих гостей.
— Думаешь, идут устраивать какую-то диверсию?
— Едва ли. Скорее, просто что-то разнюхивают. Но хотя бы проследить за ними надо в любом случае.
— Так предупреди, я подожду.
Цезарь поднялся, вскинул руки, качнулся вперёд — и исчез — вернее, катапультировался в пространство Альфа.
II
«Впечатляет, конечно, — подумал Гость, глядя на то место, где только что находился его спутник. — Но тебе не проникнуть в то параллельное пространство, которое для тебя на самом деле всего важнее — потому что всего опаснее. А вот я, пожалуй, смогу — причём прямо сейчас».
Нет, он не собирался посетить ещё какую-то неведомую грань Великого Кристалла — такого он действительно не умеет. Имеется в виду параллельное пространство в переносном смысле.
Гость уже уяснил, что здесь (особенно в Западной Федерации, но и в России мира Альфа тоже) авангард общества живёт как бы в одном мире, а большинство людей в другом. Образно говоря, налицо два параллельных мира, каждый со своими ценностями.
Уместно пояснить, о чём вообще речь.
Есть авангард общества — и есть большинство. Авангард бывает очень разным — в зависимости от того, куда направлен основной вектор развития. К примеру, у нацеленного на завоевания народа авангард состоит из полководцев и лучших воинов. А если общество стремится поднять свой нравственный уровень с помощью той или иной религии, то в авангарде — богословы, проповедники, подвижники. И так далее. А если люди не желают менять вообще ничего, то вектора развития попросту нет — а потому нет и авангарда.
Так вот, в России пространства Альфа вектор развития — научно-технический, а потому авангард состоит большей частью из учёных и всякого рода экспериментаторов. В Западной Федерации — тоже, но там авангард сильно придавлен и изуродован Главной Машиной. А вот как он угодил под её гнёт? Это и следует сейчас выяснить.
Гостю известно, что Главная Машина отнюдь не захватывала власть, а вполне мирно, постепенно получила её из рук народа, пришедшего к убеждению, что человек должен заниматься своими частными делами, а планирование развития общества посильно лишь суперкомпьютеру. Но почему люди так решили?
Чтобы понять их логику, надо переместиться в тот параллельный мир — внутренний мир большинства жителей Западной Федерации. Это не так уж сложно для Гостя — подобными вещами он привык заниматься с детства.
Ведь в Завтрашней России выше всего ценится умение понимать других людей, вырабатывать общее (и притом непременно соответствующее обстановке) мнение. Для чего надо уметь поставить себя на место другого человека (группы людей, целого народа) — иначе говоря, на время покинуть свой внутренний мир и переместиться в чужой, вжиться в него.
А поскольку такое умение там важнее всего, то и авангард — в основном люди, лучше всех знающие свой народ и свою страну (да и жизнь вообще), умеющие разрешать всяческие конфликты. В том числе, разумеется, и конфликты между самим же авангардом и остальным народом — потому что и к ним следует подходить с точки зрения справедливости, а не исходя из того, что «мы шагаем впереди, а потому мы всегда правы». Поэтому в Завтрашней России нет такого, что авангард и остальной народ — как бы в двух противостоящих параллельных мирах. С таким раздвоением Гость впервые столкнулся только здесь и лишь постепенно вникает в суть дела. Получается, он тут всё время общается с представителями лишь одного из этих параллельных миров, а мир большинства остаётся ему неизвестным. Значит, надо попробовать в него заглянуть.
А чтобы переместиться из своего внутреннего мира в чужой, нужно чётко сознавать различия между ними. В данном случае главное отличие очевидно: Гость — натура творческая, он вечно что-то изобретает, тогда как «человек большинства» более всего хочет обычного человеческого счастья.
Так что Гость задвинул в сторону все свои творческие порывы и обернулся человеком, который хочет просто спокойно жить в кругу семьи. И почувствовал, что теперь находится в том параллельном мире. Вернее, это уже не сам Гость, а его аватар, адаптированный к той среде.
Аватар сразу ощутил, сколь дорога ему опекающая его с пелёнок Главная Машина, избавляющая его от множества забот. Правда, какой-то червячок грызёт: всё-таки в идеале люди должны бы сами обустраивать свою жизнь, а тут они обретают некое сходство с домашними животными. Но лучше не думать об этом… а почему? Почему считается, что без Машины не обойтись? Чтобы это разузнать, надо откатиться в то время, когда Западной Федерацией управляли ещё сами люди.
Аватар Гостя сместился на сотню лет в прошлое, в эпоху Космической революции и всеобщего прогресса. Конечно, картина получается крайне фрагментарная (маловато у Гостя информации, чтобы вообразить всё в деталях), но хотя бы основные контуры просматриваются. Так что духом эпохи аватар проникся — и сразу почувствовал, сколь раздражает его научный авангард. Ну куда рвутся эти фанаты? К далёким звёздам, к постижению всяческих тайн мироздания — и готовы ради этого рисковать всем и вся. Говорят, они чуть было не довели всю планету до некой цепной реакции. Что под этим подразумевается, аватар не знает, больно уж мудрёно, — но ощущает острое желание обезопасить себя от этих безответственных умников. Но как?
И тут его взор обращается к недавно созданному суперкомпьютеру — Главной Машине. Здесь она ещё просто помогает людям в планировании развития страны, занимаясь всяческими расчётами и выдавая рекомендации. Но её горячие поклонники уже настаивают на том, что она должна не советовать, а приказывать. Ведь Машина запрограммирована на удовлетворение потребностей среднестатистического человека — тогда как авангард думает больше о своих фантазиях. Иначе говоря, она оказалась ближе простому человеку, чем премудрые учёные.
И вот власть понемногу перетекает к Машине — а та сдвигает и терзает вектор развития. Грандиозные научные проекты постепенно сворачиваются как бесперспективные и опасные, зато расцветает индустрия развлечений. И аватар Гостя этим доволен.
А почему доволен? Потому что такой вот он приземлённый жалкий обыватель? Нет, глубинная причина иная: исполненный вдохновения, но бесшабашный авангард мог ненароком так или иначе взорвать весь мир, а бездушная, но осмотрительная Машина не взорвёт.
III
Из воздуха (вернее, из пространства Альфа) на краю оврага возник Цезарь:
— Предупредил наших. Пойдём дальше?
— Сначала послушай, куда я слетал тем временем…
Гость рассказал о своём путешествии и заключил:
— Надо соединить эти два параллельных мира. Один тут должен быть мир — как в нашей России.
— Но… как соединить? С чего хотя бы начать?
— Зайди в мир большинства, вживись в него, пойми его.
— Нет, не получится… Это как же надо себя искромсать… Проникнуть в сознание обывателя, посмотреть на жизнь его глазами — это как угодить на планету с аммиачной атмосферой.
— А пока этого не сделаешь, едва ли прочувствуешь полуправду того мира, которую надо соединить с вашей полуправдой.
— И что за полуправда у них?
— Понимание того, что прежде всего люди должны просто жить — и что это их право надо обеспечить в первую очередь.
— Но разве мы этого не понимаем?
— Не понимаете. Вот вы, Командоры, заботитесь о детях с особыми способностями. Это очень хорошее дело, спору нет. Но чтобы ребёнок мог проявить свои выдающиеся дарования, он должен как минимум просто жить. Главное — чтобы дети были защищены, а уж там выяснится, у кого какие таланты.
Цезарю сразу вспомнились споры о том, какое Командорство истинное. Точно ли он — истинный Командор? А может, прав Корнелий Глас, настаивающий на том, что важнее всего помогать всем нуждающимся в защите детям, независимо от их способностей?
— Тогда группа Корнелия — более правильная? — спросил Цезарь.
— В замысле — пожалуй, да. Но много ли она в реальности может? Да все дети так или иначе нуждаются в помощи; то есть на деле группа Корнелия может выручать разве что совсем немногих — кому посчастливилось попасть в её поле зрения, а на большее у неё просто сил не хватит.
— Но очевидно, что она должна расширяться.
— До пределов всего общества.
— Это уже явная утопия…
— Почему утопия, если в нашей России так оно и есть? Что вообще значит заботиться сразу обо всех детях? Много чего это значит, но в первую очередь — обеспечить стране мир — внутренний и внешний. А для вас это не приоритет — ни в Бэте, ни даже в Альфе. К примеру, та же «Сфера» занимается опасными опытами — разве не так? Вы прокладываете между параллельными мирами пути, которыми могут воспользоваться враги. Вот зачем эти четверо только что прошли в Альфу? Неизвестно. Тут что угодно может быть — вплоть до подготовки вторжения из Западной Федерации. Да если даже и что-то не столь страшное случится — какие выводы сделает народ альфовской России насчёт «Сферы»? Решит, что она и накликала такую напасть своими экспериментами — не обсерватория, а форменный ящик Пандоры. Пожалуй, прикроют тогда «Сферу» — и станет она зонгом. А может, народ даже решит, что у авангарда вовсе снесло крышу и потому надо обзавестись своей Главной Машиной — она же заботится о простом человеке всё-таки лучше, чем такой безответственный авангард. Скажешь, нет такой опасности?
— Есть, — подтвердил Цезарь.
Немного помолчав, Гость продолжил:
— Вы мне напоминаете профессора Плейшнера. Помнишь такого персонажа из старого кино?
— Это который проглотил яд и выбросился из окна?
— Он самый.
— И что?
— Он тоже забывал, что для того, чтобы творить, надо как минимум просто жить — без стратегии выживания всё прочее смысла не имеет, поскольку не будет исполнено. Плейшнеру всего-то надо было пунктуально выполнить не такое уж сложное поручение Штирлица — а уж потом сочинять свою книгу. Но нет, он же творческая натура, его голова даже тогда занята большей частью книгой. А в таком рассеянном состоянии он допускает ошибку за ошибкой — и кончилось это известно чем.
— По-твоему, мы ведём себя как Плейшнер?
— Конечно. Весь авангард вашего мира — коллективный Плейшнер. Что в Альфе, что в Бэте.
Цезарь хотел было возразить, что устанавливать связи между параллельными мирами всё равно необходимо, поскольку это гарантия свободы — человека, способного перемещаться с одной грани Кристалла на другую, невозможно поработить. Но промолчал, понимая, что в действительности никакая это не гарантия. Ведь тёмные силы овладевают тем же искусством. Сбежишь в параллельный мир — а тебя там настигнут, поскольку враг не хуже тебя научился перемещаться между гранями.
Да и разве уход из своего родного мира в параллельный — вообще решение?
Для кого как. Для Цезаря — едва ли.
Ему вспомнился тот момент, когда Корнелий Глас повёл «безындексных» ребятишек из постылого интерната на светлые Луга. Все с радостью пошли — их ничто не привязывало к миру, где они с рождения никому не нужны. Только он, Цезарь, идти отказался — ведь у него здесь оставались родители, да и не только через них он привязан к этому миру. Для кого-то тут некое пространство Бэта, а для Цезаря Лота — свой мир. И пора всё-таки постараться его понять… ведь ради этого Цезарь и вглядывается в Завтрашнюю Россию.
Так что ничего он не возразил, а лишь сказал:
— Идём дальше, в «Проколотое колесо». Поговорим там с нашими, а дальше, глядишь, с твоей помощью мы и сможем проникнуть в тот параллельный мир… может, и впрямь не такая уж аммиачная в нём атмосфера.
— А когда туда зайдёшь, улыбнись обитателям того мира — как Крошка Енот. Это помогает.