ВВЕДЕНИЕ

    В моей книге «Сага о Навне» (другое название — «Полёт на Жругре») под своеобразным углом зрения рассматриваются отношения между русским народом и русским государством. Жанр — метаисторическая реконструкция.
    Ниже даются пояснения. Прежде всего — о некоторых используемых в книге терминах, во избежание их неверного толкования. Затем следуют комментарии к тем частям «Саги о Навне», в которых речь идёт о страницах истории, крайне скудно освещённых первоисточниками. Далее справка о метафизических существах — главных героях книги. И наконец — пояснение к прологу.

    О терминологии

    О славянах и словенах.
    Название славяне в раннем средневековье произносилось как словене, а главное — имело иное значение, нежели сейчас. Оно отнюдь не охватывало всех говорящих на славянском языке (который тогда был ещё более-менее един). Что, к примеру, хорошо видно в описаниях словен (склавинов) и антов у византийских авторов: анты говорят на том же языке, что и словене, но словенами себя не считают. То же позднее на Руси: когда в «Повести временных лет» читаем нечто вроде «словене, кривичи, поляне», то под словенами подразумеваются те, кого ныне в исторической литературе принято называть ильменскими словенами, — и только они. Кривичи, поляне и прочие говорят на том же языке, но словенами не зовутся.
    В моей книге, во избежание путаницы, название славяне используется только в современном смысле этого слова, а словене — только в тогдашнем. Славяне — все, говорящие по-славянски, как бы они сами ни именовались. Словене — те, кто действительно считали себя словенами.

    О названии русского народа в средние века.
    Кто читал летописи и прочие средневековые русские источники в оригинале, тот знает, что очень долго (даже ещё в московскую эпоху) название Русь означало как страну, так и народ. Я здесь, следуя современному правописанию, начинаю это слово с заглавной буквы, если подразумевается страна, и со строчной, если народ.
    Раньше в русском языке было много этнонимов в собирательной форме: русь, корсь, чудь, меря, мордва, литва и так далее. К нашему времени их почти не осталось. Как-то уже не очень вписываются в современный русский язык, что наводит на мысль использовать в этой книге какую-то иную форму этнонима русь — вот только какую? Русы? Но никто так себя не называл, такого слова нет в первоисточниках. Русичи? Но это поэтический оборот, из всех первоисточников встречающийся только в «Слове о полку Игореве». Русские? Но такой вид наш этноним приобрёл гораздо позже. Русские люди? Допустимо, но несколько громоздко. А потому, на мой взгляд, правильнее всё-таки именовать наших предков так, как они сами себя называли, то есть русью.

    Также в книге часто упоминается Поле, которое славяне стремятся отобрать у кочевников. Имеется в виду всё Европейское Черноземье. Для славян главная часть его — лесостепь, ведь она удобна для земледелия. Именно её они подразумевали, говоря о возвращении в Поле. Но нельзя спокойно жить в лесостепи, если чисто степная, засушливая часть Поля в руках враждебных кочевников, — надо либо поддерживать с ними мир, либо выгнать их оттуда.

    Отдельно следует сказать об использовании в книге слова народ — ведь оно в русском языке многозначно. Народом может называться большинство, противопоставленное некому меньшинству (обычно — той или иной элите). Например, именно это имеется в виду, когда говорят «народ и начальство», «народ и интеллигенция» и т. п. Также есть народ-социум, принадлежность к которому определяется наличием у человека такого-то гражданства (подданства). Скажем, граждане России (россияне) — социум, и советский народ был социумом, и подданные Российской империи — тоже. Так вот, в «Саге о Навне» слово народ в вышеупомянутых значениях используется очень редко. Почти всегда подразумевается народ-этнос. Что в повести о Навне естественно: она Соборная Душа русского народа, а это именно народ-этнос. Принадлежность к нему определяется не паспортом и не социальным положением, а русской соборностью.

 

    Комментарий к части «Мечта»

    Действие первой части «Полёта на Жругре» происходит на рубеже VI—VII веков.
    В последние десятилетия VI века нагрянувшие из Азии кочевники-авары создали мощную державу с центром на среднем течении Дуная — Аварский каганат. Его натиск на Византийскую империю поставил ту на грань катастрофы. Исход борьбы между ними сильно зависел от славянских племён, которые к тому времени расселились от Балтийского моря до Чёрного и потенциально представляли собой громадную силу. Однако совместно отстаивать свои интересы они не могут — мешает привычка мыслить масштабом лишь своего рода или племени.

    Лишь немногие поднимаются до осознания общего блага всех славян.
    В числе этих немногих — отец главной героини моей книги. Он — пусть в самых общих чертах — уже видит то, что станет реальностью через несколько веков: в Восточной Европе великая славянская держава — Русь, живущая в ладу с Византией, обуздавшая европейских кочевников, а азиатских в Европу не допускающая. Получается, отец Навны заглядывает в далёкое будущее. Каким образом? Он прекрасно разбирается в обстановке, а потому понимает, что путь к мирной счастливой жизни один: создать собственное государство, которое объединит значительную часть славян, дабы совместно покончить с угрозой со стороны степняков. При таком подходе к делу Византия для славян естественный союзник. Тут интересы империи и славян вполне согласуются между собой: по эту сторону Дуная земля наша, по ту — ваша, а всякие азиатские пришельцы в Европе ни к чему. Словом, отец Навны, мысля широко, глубоко и логично, видит естественный ход истории.
    Но поскольку объединиться вокруг общей цели славянские племена не могут, то большинство из них оказалось в разной степени подчинено каганату. А ему они нужны прежде всего как военная сила для сокрушения империи. Славяне и раньше нередко на неё нападали, а теперь занимаются этим гораздо активнее. С одной стороны, их принуждает к тому каган, с другой — они сами зачастую не прочь пограбить, к тому же возникает ещё и перспектива вовсе отобрать у империи часть её земель и поселиться там. Большинство славян не понимает, что, получая от альянса с аварами такие частные выгоды, они теряют гораздо большее — отдают своим заклятым врагам само Поле.
    А те, кто твёрдо намерен взять Поле в свои руки, объединились в сообщество свободных словен; отец Навны — один из их вождей.

    Тут уместно следующее пояснение. Первоисточники по тогдашней истории славян очень скудны. Известно, что многие славяне не покорились кагану, но сведений об их жизни мало. Так что вся история свободных словен, изложенная в части «Мечта», — полностью моя реконструкция, не более того, в источниках об этих событиях ничего нет.
    Свободные словене, не находя пока должной поддержки, решили подождать, когда обстановка станет благоприятной для всеобщего восстания против авар. Они обосновались где-то к северу от центра Аварского каганата — это юг современной Польши или где-то в тех краях. Свободные словене ушли достаточно далеко, чтобы аварам было не так просто их достать, но и не слишком далеко — дабы не терять связь с прочими славянами. Однако благоприятная обстановка никак не складывается, отчего ожидание растянулось надолго, у свободных словен даже дети успели родиться и вырасти. В том числе и Навна. Годы её земной жизни — 587—604.

    В первых главах книги жизнь там ещё течёт довольно спокойно: не видя пока возможности осуществить свою мечту, свободные словене поневоле избегают слишком задевать авар. Но между тем империя наносит аварам ощутимые удары — и свободные словене решают, что их час настал, переходят к решительным действиям — и события начинают развиваться быстро и непредсказуемо. Это 599 год. Впрочем, из объединительной деятельности у свободных словен вновь ничего не вышло, а самих их мало, так что всерьёз влиять на ход войны они и теперь не могли — всё решалось в противостоянии империи с каганатом. И вот осенью 602 года переворот в Византии (прямо спровоцированный этой тяжёлой войной) вверг её в глубокий кризис. Империя бросила большую часть своих европейских владений на произвол судьбы. С этого момента свободные словене обречены: они остались наедине с аварами, которых уже успели основательно разозлить. 604 год — конец и свободных словен, и земной жизни Навны, и части «Мечта».

    Комментарий к частям «Ильменская богиня» и «Жругр»

    Часть «Ильменская богиня» — сплошь моя вольная реконструкция, поскольку с первоисточниками о событиях VIII века в северных славянских землях дело обстоит очень плохо. Вокруг Ильменя тогда жили люди, которые нынче в науке именуются ильменскими словенами, но в летописях они обычно зовутся просто словенами (то есть, в современном произношении, славянами) — без всяких уточнений. Причём так их именуют и составленные в Киеве летописи; выходит, словене — не только самоназвание ильменцев, их и другие славянские племена так величали. Каждый волен разгадывать эту загадку по-своему — вот и я разгадываю как могу.
    Связную картину истории ильменских словен в VIII веке выстроить попросту не на чем. За недостатком достоверных фактов тут поневоле приходится пускаться в домыслы. Так благодаря чему именно здесь зародилась русская государственность, а затем сложилась уникальная Новгородская республика, сыгравшая в русской истории громадную роль? К уже существующим версиям на этот счёт я добавляю ещё одну — а о её правдоподобности судить читателю.

    Теперь о части «Жругр». Если говорить только об основном сюжете — первых шагах русской государственности, то и тут источники весьма ненадёжные, из-за чего опять приходится давать волю воображению. И лишь когда к концу IX века доходим до эпохи, уже более-менее освещённой «Повестью временных лет», появляется возможность опираться на факты, которые в целом являются твёрдо установленными. Благодаря чему, начиная с последних глав части «Жругр», я перехожу к тому, что был бы рад делать с самого начала книги, — просто излагаю известную по достоверным источникам историю, накладывая на неё метаисторию.

 

    Метафизическая справка

    Теперь о метафизических существах, постоянно упоминаемых в моей книге, — Соборных Душах, демиургах, уицраорах и кароссах. Их первым описал Даниил Андреев. Кто знаком с его творчеством — тому, конечно, гораздо легче понять и «Сагу о Навне». Но поскольку я никоим образом не являюсь сторонником созданной Даниилом Леонидовичем концепции Розы Мира, то и представление о вышеупомянутых существах у меня несколько иное, чем у него. Ниже они обрисованы именно такими, какими предстают в «Саге о Навне».
    Главная героиня книги — русская Соборная Душа, которой Андреев дал условное (и весьма загадочное) имя Навна. Он писал о ней так: «Соборность же её заключается в том, что нечто от каждой русской души поднимается к Навне, входит в неё, оберегается в ней и сливается с её собственным Я». Иначе говоря, в ней личное я наиболее полно сливается с русским мы — и потому она на вершине русского народа как единого соборного существа.
    Теперь о русском демиурге Яросвете. Демиург — человек, в небесной жизни достигший способности руководить развитием целой цивилизации. Но с народом он связан гораздо слабее, чем Соборная Душа. Яросвет направляет ход русской истории, Навна обеспечивает прочную связь с народом.
    О русском уицраоре Жругре (вернее, там череда сменяющих друг друга Жругров, что сути не меняет). Уицраор — существо, представляющее собой квинтэссенцию государственности. Он вызывает в душах людей государственные чувства, насаждает готовность выполнять приказы, исходящие от своей власти. Нет уицраора — и власть воспринимается всеми как чужая, и тогда жизнеспособное государство существовать не сможет. Полёт Навны на Жругре — это полёт в историческом смысле: энергия государства задействуется для выхода страны на более высокий уровень развития, потом — на ещё более высокий и так далее. Но уицраор — существо очень грубое и своевольное, отчего тысячелетний полёт Навны на Жругре, в целом успешный, сопровождается падениями и прочими эксцессами.
    И о русской кароссе Дингре. Каросса связана с той или иной кровнородственной общностью, с народом в биологическом смысле. Важнейшее из её проявлений — сила родственных чувств у людей. Нет кароссы (или же она слаба) — нет народа в данном смысле, есть толпа не ценящих родства одиночек — а за них Соборной Душе не зацепиться. Ведь она влияет на свой народ, прежде всего, посредством воспитания, а значит — через семью. Если нет сильной кароссы, то и семья расшатана: родители не заботятся о детях, дети не слушаются родителей, а значит, и воспитания как такового нет, Соборной Душе не на что влиять. Дингр было несколько, сначала это — сменявшие друг друга кароссы словен, последнюю из них Навна и сделала русской кароссой.

    О других метафизических существах, упоминаемых в книге, — см. Глоссарий.

    Ещё добавлю следующее. В «Саге о Навне» предполагается, что мы живём в земном мире, демиурги и Соборные Души — в небесном, уицраоры и кароссы — ещё где-то (без уточнений). Это всё условности. Я просто использую традиционную терминологию: мир, доступный обычным органам чувств, именуется земным; тот, где живут высшие светлые существа (человеческого происхождения или иного), — небесным; создания вроде уицраоров или каросс обитают в каких-то соответствующих их природе мирах. Не судите строго, я не стал вдаваться в такого рода детали, они в моей книге только отвлекали бы от сути. Кому это интересно — читайте хотя бы ту же «Розу Мира»: в ней миры самых разных материальностей расписаны в их сложнейшей взаимосвязи и в подробностях (насколько достоверно — судить не берусь). А здесь отмечу другое, имеющее в моей книге гораздо большее значение: когда речь заходит о схождении Навны в земной мир, то это означает, что Навна, сама оставаясь на небесах, обретает способность через души людей влиять на дела в земном мире.

 

    О прологе

    Действие пролога «Саги о Навне» происходит в начале VIII века у озера Ильмень (вернее, над ним, на небесах — в вышеупомянутом метафизическом смысле этого слова). О предшествующих событиях (земная жизнь Навны и начало небесной) говорится в первых пяти частях книги. А в прологе речь о том, как Навна уже собралась, говоря словами Даниила Андреева, «коснуться земного впервые» — сойти в наш мир.
    Но что значит впервые? Этот вопрос исключительно важен.

    Согласно Андрееву, Соборная Душа — существо нечеловеческого происхождения. Но разве она делает что-то, чему человек в принципе не может научиться — ни в земной жизни, ни в небесной? Нет. Так почему бы не считать её человеком? Да, Навна снизошла к нам с небес — но не из нашего ли мира она прежде попала на небеса? Тогда её сошествие к людям — возвращение. Получается, впервые она коснулась земного лишь в качестве Соборной Души, а вообще земной мир родной для неё.

    В моей книге Навна — человек. Жила-была девочка, горящая желанием помогать старшим воспитывать младших и удивительно быстро обучающаяся такому искусству — словом, проявляющая явные задатки Учительницы. Но времена были страшные, и её земная жизнь оказалась совсем короткой. А будучи безвременно выброшенной на небеса, Навна жаждала вернуться в земной мир — то есть научиться с небес влиять на него, прежде всего — помогать людям воспитывать детей. И постепенно стала русской Соборной Душой.

    Итак, в прологе изображён момент, когда витающая в небесах Навна обретает долгожданную возможность вернуться в наш мир. К тому времени она уже готова к превращению в Соборную Душу — но не хватает кароссы, чтобы с её помощью наладить связи со словенами в земном мире. Встречей Навны с новорожденной Дингрой и начинается книга.