Михалыч в светлом будущем

          I

    Живут на одной лестничной площадке два пенсионера — Саныч и Михалыч. Зашёл однажды первый ко второму в гости. Каков бы ни был на сей раз повод, а настоящая причина подобных визитов одна — втолковать-таки отсталому соседу, в чём заключается воля нашего народа и его благо. Самому Санычу это ясно как белый день: мы будем счастливы лишь под властью царя-батюшки — мудрого, всё за всех решающего. Правда, Михалычу ничуть не менее ясно, что наше счастье — в возрождении Советского Союза. Вот и вещают друг другу каждый свою истину, словно два поставленных лоб в лоб враждебных телевизора. «Ящики», как известно, друг друга не слышат — ну и герои нашего рассказа им под стать. И каждый упирает на то, что его мнение совпадает с мнением всего народа — ибо мыслящие иначе не народ, а его враги или в лучшем случае обманутые люди.
   
    Поговорили, разошлись. А ночью просыпается Михалыч — и вроде рядом в полумраке маячит Саныч. Протёр глаза — ну точно он.
    — Саныч, ты чего это… а зашёл-то как? Вроде дверь была заперта…
    Аж страшновато стало — может, распалённый политическими баталиями сосед явился с газовым ключом (или чем-то типа того), дабы окончательно решить вопрос с несгибаемым коммунистом?
    Однако ничего опасного в руках Саныча не видно, да и смотрится он вполне дружелюбно. Поглядел на Михалыча задумчиво и вымолвил:
    — Да вот думаю, что не нужен нам никакой царь.
    Мысли о том, каким образом можно проникнуть в запертую квартиру и в чём цель проникновения, вылетели из головы Михалыча без следа — их вышибло предвкушение победы в многолетней идеологической войне за душу соседа. Воодушевлённый Михалыч сел на постели:
    — Правильно, надо Советский Союз возрождать!
    — Нет, чтоб партия за всех думала — тоже не дело.
    — То есть как?!
    — Это вообще неправильно — позволять кому-то решать за всех. Каждый человек должен сам соображать, что к чему, и надо слушать друг друга — и приходить к общему мнению; только так можно управлять страной.
    — Но ты же всегда говорил, что кто-то один должен за всех решать — иначе порядка не будет.
    — А откуда этот один возьмётся? Если все дураки, то как же среди них вырастет один такой премудрый, как ему позволят вырасти? Не бывает так. Раз все дураки, то и царём над собой поставят тоже дурака — и будет только хуже. А если все умные, то им просто не нужно, чтобы кто-то решал вместо них.

    И Саныч исчез — тихо, даже дверь не скрипнула.
    Михалыч в шоке. Привиделось, что ли? Страшновато как-то — тем более в темноте. А который час, кстати?

    Он взял телефон, нажал кнопку… что там такое чудное высветилось? Три часа ночи… но дальше что?! Число и месяц он даже не заметил, взгляд упёрся в последние цифры — 2053!
    Что за глюк? Михалыч открыл браузер — и видит какие-то непонятные новости, упоминания о неведомых ему политических и прочих деятелях, и наконец обнаруживает, что о сороковых годах нашего века говорится в прошедшем времени.

          II

    Ладно, раз уж очутился каким-то образом в будущем, то надо тут осваиваться. А это для Михалыча означает в первую очередь знакомство со здешними политическими форумами и чатами. А они выглядят удивительно. Ощущение, словно обнаружил компанию приличных людей там, где всегда тусовались гопники. Михалыч видит, что дискуссии на удивление дельные и спокойные, люди большей частью внимательно друг друга выслушивают и стараются прийти к общему мнению, причём судят они о российских и мировых делах весьма грамотно.
    Странно. А куда подевались гопники… то бишь персонажи, господствующие на нынешних онлайновых политических площадках? Те, которые всё про всё знают и всех всему учат, хотя сами путаются в элементарных вещах? Да, тут такие тоже попадаются, но бродят где-то сбоку, не могут задавать тон дискуссиям. Как такое понимать? Кто выдавил их на обочину?
    Это стало ясно, когда Михалыч уразумел, что преобладающее отношение к политике здесь совсем не такое, как сейчас. Тут считается, что иметь целостное представление о делах в стране и мире, уметь адекватно о них судить — почётная обязанность каждого, поскольку лишь такие знающие люди могут контролировать власть, не позволять ей разлагаться. А поскольку они знающие (а не мнящие себя всезнающими), то и общаться между собой могут нормально, без психоза.

    А вообще спорят там на самые разные темы — и далеко не со всем Михалыч согласен. Отчего у него руки чешутся влезть в какую-то из дискуссий — но отпугивает непривычная тамошняя атмосфера. Он опасается, что не впишется, будет сразу бесславно отброшен  в сторону — не из-за своих коммунистических взглядов, а из-за привычки отстаивать их нахрапом, «от имени народа» (то есть и его причислят к гопникам). Михалыч не мог сообразить, как вклиниться в спор, с чего начать, да и стоит ли вообще соваться, — и под ударами таких сомнений проснулся.

    Первым делом схватил со стола телефон. Ага, тут наш родной 2023 год. Похоже, вернулся в реальность. И всё-таки очень странный сон, какой-то… слишком разумный, что ли.

          III

    Едва дождавшись утра, Михалыч направил свои стопы к соседу.
    Поговорили о том о сём — и что-то ни тот ни другой на политику не съезжает. Вдруг Саныч заметил иронически:
    — Какой-то ты, Михалыч, странный сегодня. Словно хочешь нечто необычное сказать, да не решаешься. Какой-то совсем смертоубойный аргумент изобрёл, от коего я коммунистом сделаюсь?
    Михалыч даже вздрогнул — ему всё кажется, что ночью был не совсем сон и что на самом деле Саныч «в курсе». Хотя вроде и понятно, что тут просто сон, — но вот кажется, что не совсем так, и всё тут.
    Михалыч не стал тянуть:
    — Сон занятный приснился, ни в жизнь такого не бывало. Вот послушай…

    Саныч выслушал, посмеялся от души. Хоть Михалычу и понятно его веселье (сам, что ли, удержался бы от смеха в такой ситуации) — но отчасти и обидно:
    — А что, всякое бывает; мало ли всякого неизвестного науке; может, меня какой-то машиной времени в будущее забросило.
    — Да ну, что за чушь… только… — Саныч силится ухватить самую суть дела и наконец ухватывает: — Да не в том главное, бывает такое или не бывает, машина времени там, просто сон или что ещё, ни к чему попусту гадать. Мне совсем другое сейчас стало интересно: тебе там понравилось?
    — Сложно сказать…
    — Да чего сложного? Ты же не смог бы там жить.
    — Почему?
    — А что там за жизнь? Все сами всё совместно решают — причём решения разумны; стало быть, соображают люди в политике. А ты что про неё знаешь? Что у Маркса и Ленина всё сказано, а прочее от лукавого? А самостоятельно о ней судить можешь?
    — Могу — в отличие от тебя.
    — Да как же можешь? Вот на примере объясню. Допустим, ты обсуждаешь устройство трансформаторной подстанции с человеком, для которого что генератор, что трансформатор, что резистор, что вон тот утюг — всё едино. И притом он строит из себя знатока, что-то пытается тебе вдолбить, хотя ты всю жизнь этими генераторами-трансформаторами занимался и всё про них знаешь. Ну как ты к такому собеседнику отнесёшься?
    — Как я отнесусь к такому лоху — понятно… но ты к чему клонишь?
    — Да к тому, что ты по электрической части дока, а вот в политике… Ты же, как в том бородатом анекдоте пьяный, который искал кошелёк не там, где потерял, а под фонарём, потому что там светло. Вот так под марксистским фонарём и ползаешь всю жизнь, ищешь истину там, где светлее, а не там, где она на самом деле лежит. Ты же, если так можно выразиться, политического резистора от политического утюга не отличаешь!
    — Это ты не отличаешь, потому что у тебя на всё один ответ — мол, царь-батюшка должен за всех думать! А своим умом до чего можешь дойти? Да ты не то что с политическим резистором этот самый политический утюг перепутаешь, но даже и с политическим тараканом!

    Далее последовала обычная перепалка, пересказывать которую нет нужды. Но очень уж Михалычу хочется вернуться к своему сну. Он взял себя в руки и сказал примирительно:
    — Постой, Саныч, объясни всё-таки, почему я в том будущем не смог бы жить.
    — Так я начал объяснять, а ты оборвал.
    — Ладно, допустим, что я в том будущем и что я в политике ни в зуб ногой; пусть так, будь по-твоему — а дальше-то что, развивай мысль.
    — Так если там все в политике разбираются, а ты один, условно говоря, путаешь политический резистор с политической розеткой… да ты же в таком обществе окажешься где-то там, — Саныч ткнул пальцем куда-то вниз, и это напомнило Михалычу жест, которым римляне приговаривали к смерти поверженных гладиаторов.
    — Но если там все в политике разбираются, то и я научусь — самый глупый, что ли?
    — Так не захочешь учиться — вот в чём загвоздка! Будешь по привычке кричать, что будущее — только коммунизм, кто это сознаёт — те и есть народ, а прочие в лучшем зомбированные. И выйдет, что по-твоему вроде как ты один и есть народ. На тебя как на полоумного будут смотреть.
    Михалыч угрюмо молчит — а ведь и впрямь ему придётся ломать себя через колено, чтобы перестать всем проповедовать свою правду и научиться слушать других. Не найдясь, что возразить, он в свою очередь указал на пол:
    — Так и ты там будешь. Что ты сейчас про меня сказал, к тебе относится ничуть не меньше.

    Теперь уже оба обескураженно молчат. А вдруг сон в руку — и они сейчас говорят о вполне реальном будущем? Доживут до того времени, не доживут — вопрос второстепенный. Важнее другое. Ведь Саныч убеждён, что грядёт новая Российская империя, а Михалыч — что новый СССР, а если впереди нас ждёт нечто совсем иное, то получается, что они оба ничего не смыслят, верят в какие-то химеры. Даже смысл жизни теряется в таком случае. Вот вроде и сны всерьёз не воспринимают (особенно если те идеологически неприемлемы), так что не о чем беспокоиться — ничего же не случилось, в сущности, мало ли что привиделось. Но всё равно как-то не по себе.

    И вдруг кто-то из них неуверенно промолвил:
    — А может, тоже начнём думать своими головами?